Матёрая ещё пыталась скрыть назревающее буйство, но движения уже выдавали закипающий огонь гнева. Она прогулялась по пятачку возле кострища, сорвала спальник со спящего в обласе Дворецкого.

— Знакомая личность! Профессор?

Лиза терпеливо подняла с земли мешок и заботливо укрыла его.

— Громкости убавь, пусть учёный муж отдохнёт.

Хозяйка Карагача не вняла совету, напротив, сузила раскосые волчьи глаза. И бросилась бы сразу в драку, но ей мешали туфли! Бывшие когда-то на высоких каблуках, они теперь осаживали Матёрую на пятки, принижали рост, унижали достоинство. Причём острые носки туфель смотрели вверх, словно мышиные мордочки, и не получалось властного грациозного движения.

И она, чувствуя это, бесилась от своего нелепого вида, напор ярости не достигал нужного градуса.

— Где твой Рассохин? — однако же ещё спокойно спросила Матёрая.

— Сама бы хотела знать, — искренне призналась Лиза.

— Ладно... А мамаша твоя, пророчица? Тоже не знаешь?

— Они ушли. Все! Пока я спала под воздействием морока.

— Чего?

— Морока. Мама навела на меня морочный сон и увела Рассохина.

— Дай я ей вмажу! — попросила желтолицая тётка.

Матёрая резко склонилась, схватила Лизу за подбородок.

Та рывком вывернулась и ощутила, как зажгло кожу.

— А вот царапаться — выражение женской слабости.

— Я тебе рожу в клетку разрисую, — со змеиным шипом пригрозила хозяйка Карагача и выпустила когти. — Покажешь, куда ушли?

— Не знаю, куда! — легкомысленно отозвалась Лиза. — Я не ориентируюсь в лесу. Куда-то туда, догоняй.

И махнула рукой в сторону кедровника.

— Сейчас сядешь со мной в вертолёт — и мы их догоним.

— Нет уж, без меня...

Матёрая заметила топор у костра и, резко склонившись, подняла его — испугать хотела! Да не вышло — Лиза не дрогнула.

— Выруби мне жердь, — хозяйка сунула топор своей желтолицей тётке.

— Жердь? — туповато переспросила та. — Какую жердь?

— Длинную и толстую!

Пилот сидел на земле, скрестив ноги, и, несмотря на ствол карабина, взирал на женщин с любопытством. Желтолицая покрутилась на месте.

— Где я возьму... длинную и толстую?

— В лесу! — прошипела Матёрая. — Берёзовую! Живо!

Тётка побежала на край пасеки, уворачиваясь от пчёл, и как только скрылась за кедрами, Лиза стремительно кинулась за доской. Но хозяйка Карагача угадала её движение, вцепилась в волосы и резким рывком опрокинула Лизу на землю. И сама не удержалась, навалилась сверху.

— Я тебе сейчас!..

Они покатились сначала в кострище, затем к обласу, в котором спал профессор. Матёрая была опытнее в драках, но Лиза не сдавалась, ощущая, как вместе с яростью приходит сила. Сначала ей удалось даже схватить соперницу за горло, но в это время хозяйка укусила её сначала за предплечье, а потом впилась зубами в запястье. В пылу борьбы они опрокинули облас, Дворецкий выкатился на землю, но не проснулся. Матёрая сильно стукнулась головой о корму, на миг ослабла, и под пальцами Лизы оказались её глаза, однако ни выдавить, ни выцарапать их не получилось: ногти за неделю в тайге изломались! К тому же хозяйка извернулась, как змея, обвила ногами, замкнула талию и лишила возможности двигаться. А потом перекатилась и села верхом! Но Лиза ухватилась за край кожаной куртки, вывернула её и натянула на голову соперницы, связав таким образом и руки. И пока та выпутывалась, несколько раз успела ударить по груди, вывалившейся из рваной блузки.

И в этот миг ударил первый выстрел — хлёсткий и гулкий.