Таня наблюдала за Саулешкиным шефом с нескрываемым любопытством. Она не сомневалась, что он ее не узнал. Если честно, она сама себя не узнавала в этих дурацких очках, блеклой одежде и черноволосой.

Не сдержавшись, Таня фыркнула и закинула ногу на ногу. Векшегонов поморщился: девица вела себя вызывающе.

— Считаю, сможете, — неприязненно буркнул он. — Только очки снимите, раз уж остались за секретаря, вы не на пляже.

— Не могу. — Девица снова продемонстрировала ровные белоснежные зубки.

— Снимите, ничего с вами не случится, — проворчал Векшегонов. Сделал шаг и одним движением сорвал с Таниного носа лучшие очки ее мамы.

Таня ахнула от неожиданности. Векшегонов крякнул от изумления: ну и девица! Заплывший левый глаз практически не разглядеть, как только ей удалось спрятать такой кровоподтек за стеклами очков? Зато правый воинственно поблескивал, наливаясь здоровой злостью, из него только что искры не сыпались.

Девица сжала кулаки. Векшегонов непроизвольно попятился, вдруг заныли на днях полученные царапины на щиколотке — он внезапно вспомнил, где встречал эту… эту девушку.

— A-а, валькирия, — Векшегонов ехидно ухмыльнулся, — вот уж не думал увидеть вас в своем офисе!

Таня коршуном слетела со стола — она сгорала со стыда: мерзкий тип застал ее в таком виде… — и вырвала из его рук свои очки. Нацепила на нос и удовлетворенно фыркнула: лощеный гад от неожиданного рывка едва не упал.

Таня снова уселась на столешницу, почему-то для нее было важно не смотреть на Саулешкиного шефа снизу вверх, поэтому в кресло садиться не хотелось.

Она рассматривала недавнего знакомого и все больше злилась: ну почему некоторые типы всегда выглядят безупречно? Костюм будто только что из-под утюга, воротник сорочки идеально чистый, серо-голубой галстук подобран в тон глаз, волосы лежат волосок к волоску, туфли начищены…

И губы свои, паразит, кривит так же насмешливо, как и в ту встречу, мало она ему тогда приложила!..

Векшегонов ядовито поинтересовался:

— На подменах подрабатываете, почасовая оплата?

Таня опасно засопела. Векшегонов торопливо воскликнул:

— Ах да, подруга! Простите, уважаемая, чуть не забыл!

— Ноотропил попей… э-э… уважаемый, — процедила Таня сквозь стиснутые зубы. — Или «Гинкго билоба».

Маразматикам, знаешь ли, полезно, и память заодно в порядок приведешь, тоже неплохо…

— Как? «Гинка»… чего?

— У вас и со слухом проблемы… э-э… уважаемый, не только с памятью?

Векшегонов пожал плечами и прикрыл лицо ладонью, его душил смех.

— «Гинкго билоба», могу сказать по буквам, для особо тупых и плохо слышащих…

— Ох, не надо! Я… запомнил.

— Какой прогресс!

— Огромное вам спасибо, уважаемая, непременно куплю. — Векшегонов склонился в шутовском поклоне. Выпрямился и сочувственно поинтересовался: — Вы ведь уже опробовали на себе и ноотропил, и «Гинкго билоба», поэтому так уверенно рекомендуете, я правильно понял?

Таня нехорошо покраснела, причем — как изумленно отметил Векшегонов — лишь одной стороной лица, правая щека осталась ровно смуглой.

— Ах, на себе… — прошипела она, сползая со стола.

— Я не имел в виду ничего плохого, уважаемая, — поспешно заверил Векшегонов, отступая к двери кабинета.

— Напротив, я искренне восхищен вашей добротой…

— Добро… добротой?!

— Вашей чуткостью!

— Моей… чем?! — Таня нечаянно смахнула со стола электронные часы, но даже головы не повернула на шум.