Канализация — на жуках. Пищевой отход собирают в коробки из тыкв и уносят на фабрику-кухню. Я думал, местных кур кормить — ошибочка, опять же. Курам дают водоросли и плоды какие-то, а пищевой отход из коробок перекладывают в большой мусорный бак. И отход там превращается в зеленоватые сопли, а эти сопли они накладывают в сухие тыквы особой породы. И — вот они — фонари! Иногда кто-нибудь берёт коробок соплей — и на велосипеде едет по лесной дороге, фонари подзаряжает. ГМО в полный рост!

Велосипеды у них — не совсем велосипеды. Но — на педальном ходу. Из того самого местного стекла, которое их дома дают; я сильно подозреваю, что самодельные, потому что — очень уж разные. Видал штук шесть у них в гараже — и все разные, и совершенно кустарного вида. Как наборные ножи или ещё какие-нибудь такие штуки, со всякими странными приблудами; такое чувство, что каждый под определённого чебурашку подогнан. Местные всё время мастерят что-то — почему бы и не велосипеды?

А вот так, чтобы обломки, техника ломаная или что — нет у них такого. Общества потребления точно нет. Я даже не пойму, торговля у них вообще есть или нет — потому что не понять, что фабричное, а что самодельное, и денег у них я не видел, опять же. Вот, скажем, шмотки дизайнерские — чебурашки их явно себе сами делают. Причём и мужики тоже, я заметил: собираются по вечерам потрындеть, а сами плетут. Но это — дизайнерские, ради понта, в общем, потому что серьёзную одежду, для тепла или для защиты, они не делают, а выращивают. Нам Цвикуля показал — офигеть.

Начал с того, что свой зелёный свитер… ну… снял. Надрезал там и сям специальным ножичком, потом взял такую щётку, типа расчёски, только из деревянных, вроде, шипиков — и счесал с себя. Видно, что снимается легко, но если умеючи взяться. Снятое идёт на корм соплям, потому что уже ношеное, наверное — только семена сперва собирают. Счесал — остался нагишом, в одной своей условной шёрстке, худенький и смешнющий совершенно; никак не привыкнуть, что они вообще не стесняются — хоть по площади нагишом ходят. Одежда им — для красоты или для пользы, а не от стыда закрываться.

И вот, разделся, значит — и из маленькой коробочки достал такие… мы в детстве называли похожие «лапками». Растут у нас на Земле, вроде репьев, но не репья: круглая коробочка, а в ней другу к другу впритык длинные семена, на каждом — два тонких шипика. С крючками какими-нибудь, наверное, или ещё с какими цеплялками — лапки, в общем. Если лазать по густой траве, эти лапки к одежде цепляются, по одной или целыми пучками. На бродячих псах их всегда полно.

Но у Цвика в коробке лапки были совсем маленькие, гораздо меньше наших. Совсем крохотные, не больше макового зёрнышка, только не кругленькие, а длинненькие. Он их на себя посыпал от плеч и ниже, как соль. А потом мы ошалело наблюдали, как оно начало прорастать.

Да на глазах же просто, ядрён батон! Тонюсенькие побеги, потрогаешь — шероховатые, за шёрстку цепляются, обтягивают, сеточкой, сеточкой… По моим прикидкам — час прошёл или около того, а Цвик весь покрылся белёсо-зеленоватой паутинкой. Только на этот раз рукава себе сделал короче, как на футболке — а как объяснил этой своей растительной одёжке, чтобы дальше не росла, я опять-таки не понял. И никто из нас не понял. Будто одёжка сама догадалась.

Весь день Цвик ходил в сеточке, а она всё опушалась и опушалась постепенно. А за ночь сеточка выросла в новый свитер, фиолетового цвета, в красноту. Без листьев, только пушок. Побеги заплелись друг за друга — и хоть спи в ней, хоть что. Защищает, по-моему, отлично. Интересно, тёплая или нет — но нам не узнать, пока не проверим. Я так прикинул: для пробы достаточно шерсти только у Калюжного — ну и предложил ему сделать опыт, по-хорошему.