– Вот это да! – Пельмень, красный, встрепанный, с сияющими глазами, некоторое время сидел, точно переживая заново каждую минуту, не без сожаления слез с мотоцикла. И тотчас взял деловой тон:

– Марк, я что думаю. Надо бы топливо слить.

– Дело говоришь. Слей, только оставь немного.

– Само собой! Чтобы, случись что, угонщики смогли бы отъехать и не отвертелись, говоря, что просто посидели на мотоцикле.

Пельмень, лихо козырнув, извлек заранее припасенную канистру.

Комсомольцы закинули удочку, то есть оставили мотоцикл у кинотеатра, а сами примостились поодаль на лавочках и достали для маскировки шахматы. Вот уже киносеанс близился к концу. Появились люди, которым картина пришлась не по вкусу, и они уходили с фильма. Однако народу было немного и к мотоциклу никто не подходил.

«Похоже, фальстарт, не оправдался расчет, – размышлял Лебедев. – Жаль».

Мотоцикл с трудом удалось выпросить, и только на вечер.

Тут Андрюха дернул командира за рукав. Некий незнакомый хмырь в кепке, модном галстуке и уродливых брюках «дудочкой» на кривых ногах прошел мимо мотоцикла раз, потом второй, в другую сторону, чихнул, изящно высморкался, оглядевшись – не побеспокоил ли кого? Закурив, отошел в сторону. Наклонился, как бы завязывая шнурок.

– Озирается, – шепнул Пельмень. – Интересно, как заведет? У «цундапа» ключ особый.

Лебедев хлопнул себя по лбу: «Готово дело, довыпендривался! Тоже мне, стратег-мудрила! Ключ-то!..»

Но пока он судорожно соображал, что делать, Андрей дернул Яшку за рукав – и оба, ни слова друг другу не сказав, разбежались, сиганув в кусты. Вскоре одна из фигур появилась с другой стороны: сделав большую дугу, Пельмень неторопливо шел к мотоциклу, вертя на пальце ключи, – и хмырь в «дудочках» тотчас сделал вид, что любуется звездным небом, мечтая о встрече с любимой.

Подойдя к «цундапу», Пельмень по-хозяйски откинул подножку, вставил ключ в замок зажигания, завел мотор. И как только он примостился в седле, откуда-то свистнул и заорал Яшка:

– Эй, ишак! Куда сдриснул? Сюда иди!

– Кто ишак?! – талантливо возмутился Андрей, спрыгивая с мотоцикла и устремляясь на голос.

Ключ остался в замке, мотоцикл стоял с заведенным мотором. Тут и святой бы соблазнился. Ну а простой вор тем более – вспрыгнул в седло и рванул с места.

Комсомольцы сгоряча ринулись за ним, не сообразив, что пешком за «цундапом» никак не поспеть.

– Черт! Уйдут! – взвизгнула Маринка.

– Бегом на выход! – скомандовал Лебедев, про себя на чем свет костеря Пельменя – сколько ж бензину оставил, умник!

Оказалось, что оставил в самый раз: «цундап», пролетев еще метров пятьсот, заглох, вор, спрыгнув, бросился в кусты, а там уже поджидал Пельмень. Анчутка, поскользнувшись на жидкой грязи, упал и отстал, и, пока поднимался, Андрей умчался далеко вперед.

Пельмень сгоряча кинулся на вора, тот встретил прямым, целя в челюсть. Андрей увернулся, но враг пнул его в живот. Пельмень рухнул, корчась, а вор перепрыгнул через него и скрылся между деревьями.

Пока девчата хлопотали, пытаясь выяснить, жив ли Андрюша, не отвалилось ли у него чего там внутри и не вызвать ли «скорую», Лебедев внешне переживал, что упустил сволочь, а внутренне недостойно ликовал, что останется с головой – ибо дядя его, мотогонщик, официально предупредил, что случись что с машиной, то племяннику башку за ненадобностью оторвет.

Тут из леска появилась процессия. Гордый Канунников, выпятив грудь, и чистильщик обуви Сахаров, держась поодаль, конвоировали мотоциклетного вора, потрепанного и ободранного.