Выдвинулся из-за плеча какой-то тип в нахлобученной кепке, с черной тряпкой, навязанной на морду. И с пистолетом. Второй продолжал тыкать дулом в ее затылок, как соображала Мила, закрывал и путь к бегству, и ее саму, на случай, если вдруг появится какой прохожий. Не было никакого смысла звать на помощь. Первый отобрал и открыл сумочку, восхитился:

– Да вы настоящий ударник труда.

– Это отпускные, висельники! – чуть не простонала Мила, понимая, что из-за грубости может постигнуть беда куда страшнее, чем набойка, но так уж жаль денег, ведь мама, бабуля и сестра на них рассчитывают!

Тут постигла первая нежданная радость: вышел из-за плеча второй, доселе невидимый бандит, отобрал у первого сумку и, забрав всего-то три купюры, остальные оставил в кошельке нетронутыми.

– Чего так? – не удержалась, спросила Мила, принимая сумочку.

– Нам не надо лишнего, – объяснил он. – А чего это вы, позвольте узнать, стоите как памятник самой себе?

– Не ваше дело!

Но он, нагнувшись, уже ухватил ее за щиколотку, присвистнул:

– Тю, трагедия! Коллега, подержи золушку.

И, снявши туфельку с ее ноги, совершил второе чудо: примостившись чуть ближе к свету, тут же, орудуя рукоятью пистолета, быстро и умело присобачил набойку на место, что-то там еще подправил, с шиком обмахнул платком.

– Так-то. Не сбивайте больше чем на две трети, запишите на своем нетронутом мыслями и потому милом лобике, – сказал он, пристраивая туфельку на надлежащее место. – А теперь адье, бегите, куда чапали.

Спустя пятнадцать минут Мила, нервничая и поглядывая на часы, излагала все, что видела, и дежурный записывал, повторяя по привычке услышанное во избежание разночтений.

– Двое с пистолетами, кепки, темные платки на лицах, – не поднимая глаз, заметил: – Негусто, сказать по правде. Может, какие-то особые приметы запомнили?

– Да. У одного на рукаве повязка красная, с белыми буквами «Дружинник», – она хотела добавить, что этот, с повязкой, ловко обувь чинит, но постеснялась. Во-первых, без дураков, хорошо починил, и спасибо большое, во-вторых, к делу это касательства не имеет.

2

Настал великий день. Колька, как и ожидал не без тихой гордости, получил-таки аттестат с отличием. Первый раз в жизни ему аплодировали – это раз. А два – теперь можно с чистой совестью среди бела дня прийти домой и завалиться спать – лафа! Пусть и ненадолго. А ненадолго потому, что – и это три – вечером приедет батя и почти наверняка обрадует, что получится оформить на работу его, молодого специалиста с третьим разрядом.

Как много впереди хлопот, и все приятные. Большая редкость.

Ах, да. Надо еще к Ольге заскочить, не просто для того, чтобы похвалиться и полюбезничать, а посовещаться насчет подходящего момента. Надо же подкатить к Вячеславовне с окончательным запросом: как она посмотрит на положение тещеньки.

Нет, ну конечно, сперва надо подготовиться, матери помочь, она ж после смены, уставшая. Наверняка надо прибраться, сгонять в магазин, купить что на стол. По дороге выловить Наташку. Повадилась она после уроков застревать в школьном дворе – ей все забавы, а нет чтобы сначала зайти отметиться: жива, здорова. Переживает же мама!

Новая жизнь начинается, и новые мысли зарождаются в голове, такие взрослые, правильные, дисциплинированные. Расстилаются впереди светлые дали…

Однако стоило зайти в столовую, где было накрыто угощение, как тотчас все в голове смешалось и потускнело. Глаза по привычке искали Тамару, а ее не было и никогда уже не будет.