— Надо же выдумать такое!

   — Как бы там ни было, Юрий Александрович, если вы эту кашу заварили, то вы её и расхлёбывайте.

   — Постараюсь, Захар Петрович.

   На ноги была поднята милиция. Двух путешественников отыскали на следующий день в деревне Желудево, что километрах в десяти от Зорянска. Доставили их ко мне. И пока машина ездила за родителями, Юрий Александрович угощал мальчуганов лимонадом с пряниками. Костя Семячко (а он действительно походил на семечко — кругленький, черненький), хотя и был моложе, но оказался бойчее своего товарища.

   — Мы узнали, — рассказывал он с набитым ртом и со стаканом в руке, — что такой ножик, какой показывал дядя милиционер, — Костя кивнул на Коршунова, — видели у Борьки, у которого мать буфетчица. Он нашёл его на Голубом озере. Ну, мы двинули к Борьке. А он говорит, что махнулся, сменял этот ножик на зажигалку, длинная такая, крышкаоткидывается. Борька сказал, что с Лопухом. Это Лешка Крысин. А он сейчас в пионерлагере «Сокол», около Желудева… Дядя милиционер ведь говорил, что это очень важно. Мы с Витькой поехали на автобусе. А Лешка говорит, что сменял нож на фонарик, дать бы ему как следует… А пацан тот из Желудева, Семка его звать. Он только вчера вечером приехал, — тараторил Костя. — К бабке ездил, в Житный.

   — Какой Семка? — уже запутался Коршунов.

   — У кого ножик теперь был. Мировой пацан. Ничего за него не взял, положил нас спать на сеновал и молока с оладиками принёс.

   — А утром мы пошли на дорогу, чтобы домой ехать, и милиция приехала, — продолжал Прошкин, потому что Семячко откусил слишком большой кусок пряника.

   — И хорошо, — завершил Костя. — А то у нас на автобус денег не было.

   Венцом подвига двух мальчишек было то, что они привезли нож, оставленный Хромовым в берёзовой роще возле Голубого озера.

   Нож этот в числе других предъявили обвиняемому, а затем его брату Евгению. Они его опознали. Потом оба ножа — приобщённый к делу и тот, который отыскали Костя и Витя, — были направлены на экспертизу. Она установила, что лезвия и наборные ручки обоих выполнены из аналогичных материалов и одним мастером.

   Пожалуй, самым важным обстоятельством явилось то, что нож, который Иван Хромов брал с собой 20 мая на Голубое озеро, был действительно укорочен почти на три сантиметра. После повторной судмедэкспертизы Хлюстова дала категорическое заключение: убийство совершено другим ножом, с более длинным лезвием, или ножом, у которого междулезвием и рукояткой нет ограничителя, какой имелся у найденного ножа, принадлежащего обвиняемому.

   Гранская вынесла постановление об освобождении Ивана Хромова из-под стражи и прекращении против него уголовного преследования. Я его утвердил (хотя прокурор Званцев, который позвонил из Москвы и поинтересовался, как идут дела, сделал мне замечание: настоящий преступник ещё не найден, и вообще обстоятельства не совсем ясны…).

   И вот у меня в кабинете Хромов вместе с Гранской.

   — Скажи, Ваня, откуда все это: и твоё «признание» в убийстве, и эта якобы ссора с Красновым из-за того, что он обозвал тебя «гусаком»? — спросила Гранская.

   — Колёсник… Ой, противный мужик! Когда меня привели в камеру, стал бахвалиться, что он «вор в законе» и я должен уважать его и слушаться. Не то разговор со мной будет короткий.