— Фокина сказала, что, по её мнению, мужчина с бородой был трезвый, — сказал Коршунов.

   — Видите, Инга Казимировна, тоже не в вашу пользу. Мало вероятно, что пожилой трезвый человек ни с того ни с сего пошёл на убийство. Ну, оскорбил его подвыпивший молокосос. Ругнул бы он его и пошёл дальше, не стал бы связываться…

   — Смотря из-за чего ссорились…

   — Пока могут быть только догадки. Ищите, ищите настойчиво. Время ещё есть. Но не очень много, — предупредил я следователя.

   Что и говорить, дело было сложное, а время упущено. Положение Гранской усугублялось тем, что над ней довлели ошибки и просчёты прежнего следствия. Но все-таки упорный труд Инги Казимировны и Коршунова начал приносить плоды. Первой победой было то, что удалось отыскать Фокину. Правда, большую роль тут сыграла помощь прессы. Кстати, редактор позвонил мне и сообщил, что благодаря прокуратуре интерес к газете «Знамя Зорянска» резко повысился. И каждый экземпляр того номера, где было наше сообщение, ходил по рукам…

   Вторую победу можно было целиком отнести на счёт стараний оперуполномоченного уголовного розыска Коршунова.

   Как-то ко мне пришли две взволнованные женщины. Обе в слезах.

   — Товарищ прокурор, помогите отыскать наших пацанов, — сказала одна из них.

   — И просим строго наказать этого Коршунова, — добавила вторая.

   — Да вы присядьте, — сказал я. — И говорите по очереди. Кто вы? Какие жалобы?

   — Я Прошкина, — сказала первая.

   — А я — Семячко. Такая моя фамилия. Это все он, Коршунов, их настропалил. Совсем мальцам головы вскружил. Целыми днями где-то пропадали, все шушукались, сходки под обрывом устраивали. А теперь вот и вовсе пропали…

   — Может, их какие бандиты зарезали? — залилась слезами Прошкина.

   — Если милиции что нужно, пусть сама ищет. Это же дети малые, их любой может обидеть, — подхватила Семячко и тоже заплакала в голос.

   В комнату заглянула встревоженная секретарша. С её помощью мне кое-как удалось успокоить женщин.

   Из их рассказа я понял: в посёлке Вербном (так называется район города, примыкающий к Голубому озеру) последнее время часто бывал Коршунов, о чем-то беседовал с тамошней детворой. И вот вчера сыновья этих двух мамаш, двенадцатилетний Витя Прошкин и десятилетний Костя Семячко, пропали. Соседские ребята не знают, где они.

   Я сказал двум родительницам, что мы разберёмся, отпустил их и вызвал младшего лейтенанта.

   — Вот незадача, Захар Петрович, — огорчился Коршунов. — А Витю и Костика я запомнил. Шустрые ребята.

   — О чем это вы с ними беседовали?

   — Нож, товарищ прокурор. Я как рассуждал: принадлежащий Ивану Хромову нож не нашли. Ведь поисками наши товарищи занимались на следующий день после убийства. Возможно, нож подобрал кто-нибудь из мальчишек. Ну, поговорил с местной пацанвой. Показал им нож, который изъяли у брата Хромова, они ведь одинаковые. Спросил у ребят: есть ли у кого-нибудь такой же. Если увидят, пусть сообщат мне.

   — А родителей поставили в известность, кто вы и что вы?

   — Конечно. Но я не могу понять, почему они связывают исчезновение мальчиков с моими оперативными действиями? — удивился младший лейтенант.

   — Напуганы.