Вряд ли. Почтовые голуби были давно забыты, они даже не упоминались в истории. И послание дошло до Бетьи…

Ответить она не могла. Для этого не было никакого способа, не вызывающего подозрений. Доусон попытался предвидеть все, излагая в своих коротких заметках, что должна сделать Бетья, как собрать группу заговорщиков, как ученые должны работать над новым проектором лучей. Вспоминая вновь обретенную уверенность девушки, Доусон чувствовал, что на нее можно положиться.

Шло время. Он отправил сокола обратно в Дасони, объясняя это тем, что птица тоскует. Но истина заключалась в том, что сокол уже привык к Капитолию и немедленно вернется туда, когда Бетья выпустит его в Дасони. Однако она не станет отправлять птицу до последнего момента, если не возникнет чрезвычайной ситуации.

Дии тянулись и тянулись. Доусона все больше и больше влекло к Лорене. Он уже почти не вспоминал о Мэриэн. А еще его сжигало беспокойство, он хотел узнать, как развивается заговор. Но он ничего не мог делать, кроме как ждать.

Наконец, сокол вернулся, принеся ему сообщение. Доусон тайно прочитал его. Бетья не подвела. Излучатель был готов. Для заговорщиков в специальных очках искусственная темнота словно не существовала. Когда Доусон даст сигнал, они высадятся на крыше Капитолия.

Он последний раз послал голубя с запиской с указанием часа. Ждать после этого стало уже совершенно невыносимо.

За день до крайнего срока Доусон украл у Лорены, пока она спала под магнолией в саду на крыше, электронный ключ-брелок. Он должен быть уверен, что у него будет доступ к Совету, даже если тот запрется за дверями в тайных помещениях.

ЭТОЙ НОЧЬЮ Доусон тихонько покинул свои апартаменты. Он собирался пойти на крышу, встретить друзей, когда те приземлятся, и провести их к спальне совета. Он сам хотел присутствовать при этом, чтобы защитить Лорену. Он не настолько доверял недавно пробужденному боевому духу своих сотоварищей по заговору.

Оставалось полчаса до крайнего срока, когда Доусон скользнул в боковой коридор, скрываясь от любопытных глаз. Он решил пойти по-другому, мимо помещений Совета, которые обычно оставались без охраны.

Но неожиданно произошла неприятность. Охранник увидел Доусона, пока тот скользил мимо, и выхватил пистолет. Доусон уже привык к игольникам, он и раньше сталкивался с таким оружием. Он поднырнул под пистолет, так что паралитическая игла просвистела над ним, и врезался в ноги охранника.

Оба покатились по полу, причем Доусон успел зажать рукой рот противника, чтобы тот не закричал.

Драка в эти времена была почти что утраченным искусством. Доусон зажимал охраннику рот и нос, пока тот не потерял сознание. Тогда Доусон осторожно встал.

Все это происходило рядом с дверью, ведущей в спальню одного из членов Совета. Но из-за нее не было слышно ни звука. Однако Доусон колебался, опасаясь, что шум драки, возможно, достигнет ненужных ушей. Было бы хорошо убедиться в этом.

Он достал крошечный «ключ» и прижал его к двери. Раздался тихий щелчок, и, когда панель скользила вверх, начала расширяться полоска света.

Доусон увидел простую, лишенную мебели комнатушку с каменными стенами и открытой дверью в противоположной стене. Он осторожно шагнул через порог, и панель закрылась за ним.

Когда он прошел в следующую комнату, то изумленно остановился. Эта комната тоже была без всяких украшений, хотя в стене имелось квадратное отверстие, не превышающее высотой тридцати сантиметров. На голом полу лежало неподвижное тело Фереда Йолата.

Что-то тут было ужасно не так. Доусон двинулся вперед, стискивая в руке игольник охранника, и глянул вниз. Голова Фереда…

СКАЛЬП НА ГОЛОВЕ мужчины был поднят вверх вместе с частью черепной коробки. А внутри черепа зияла пустота.