Мы продолжали держаться в стороне от остальных гостей и весьма холодно встречали всякого, кто пытался вторгнуться в захвативший нас интересный разговор. Если бы какой-нибудь другой мужчина, еще мало мне знакомый, позволил себе подобное замечание, я бы возмутилась. Но тут, неожиданно для себя самой, я без тени смущения призналась, что в самом деле очень и очень несчастна.

— Я сразу понял. — Он кивнул. — Когда вы хмуритесь и вздыхаете вот так, как сейчас, мне хочется поставить бокал на стол, взять вас на руки и постараться утешить.

— Как, прямо здесь, где представители прессы выстроились в ряд, чтобы записать хоть одну фразу великого Филиппа Кранли? — сострила я.

— Не подзадоривайте меня, а то я сию минуту, не сходя с места, вас поцелую. И пусть газеты об этом сообщат. Завтра утром известие появится в «Дэйли экспресс», «Дэйли мэйл» и всех прочих. Цитирую: «Мистер Филипп Кранли знакомится с восхитительной молодой женщиной с каштановыми волосами и громадными синими глазами и впервые в жизни приходит к выводу, что ему самое время жениться».

Эти слова заставили меня вспыхнуть, удариться в панику… и рассмеяться.

— Не говорите вздор. Я замужем.

— Разумеется, мне это известно.

— Вы хотите сказать, что не сделали бы своего нелепого предложения, если бы знали, что я не замужем, и, следовательно, существует, пусть самая малая, возможность, что вас могут принять всерьез?

Он ничего не ответил, но проникающие в душу глаза долго удерживали мой взгляд, и у меня кружилась голова.

После паузы он сказал:

— Фрэн была права. Она обещала познакомить меня сегодня вечером с самой красивой и загадочной женщиной. И она это сделала… Но вся беда заключается в том, что вы не живете в Лондоне. Когда и каким образом я могу вас снова увидеть?

Я чувствовала себя околдованной. Давняя магическая сила вновь пробудилась в моей крови и отвечала на вызов, таящийся во взгляде Филиппа Кранли. Отправляясь на вечер к Фрэн, я чувствовала себя усталой и подавленной. Более того, достигла крайней точки отчаяния.

Встреча с Филиппом — электрический ток, мгновенно возникший и завибрировавший между нами, — произвела на меня ошеломляющее действие.

Бросив на него быстрый взгляд, я вспомнила о другом брюнете, встреченном в Риме три года назад. Я вдруг снова стала той молодой, пылкой Кристиной что сидела на мраморной скамье в парке Боргезе с итальянским художником по имени Паоло. Кр-ристи-на — так он называл меня. Память на мгновение заставила меня снова ощутить на губах его пламенные поцелуи. Как я боялась самой себя в тот день! Но Филипп — другое дело. Я совершенно недвусмысленно поддавалась его натиску.

Позднее, возвращаясь вместе с Чарльзом в Корнфилд, я вспомнила, что о своей семье с Филиппом не говорила и ничего не рассказала ему о своем браке. Он знал лишь, что я несчастлива.

Мы оба оказались во власти внезапного взаимного влечения. Мне тяжело было покидать вечеринку Фрэн и прощаться с Филиппом. Он просил меня задержаться в городе и пообедать с ним. К сожалению, не зная, что мне уготовано судьбой, я еще раньше условилась встретиться с Чарльзом и пообедать в Королевском клубе автомобилистов. Он терпеть не мог сборищ с коктейлями, которые устраивала Фрэн, а также ее друзей — деятелей искусства и журналистскую братию. Он знал, что и она его не любила, а потому не пошел на прием, сославшись на какое-то деловое свидание. В половине восьмого мне пришлось уйти. Филипп спустился со мной вниз и остановил такси. Он сказал:

— Я позвоню вам завтра. Я настаиваю на том, чтобы вы пришли ко мне домой. Мне хочется показать вам мои книги и новую картину Грэма Сазерленда, на которую я только что потратил все деньги, заработанные нелегким трудом.