Она позволила ему позвонить и осталась. В воскресенье вечером, когда они ужинали в одном из отелей Брайтона на берегу моря, Филипп во второй раз стал просить ее уйти от Чарльза и выйти за него замуж.

Когда впервые зашла речь о разводе, Кристина содрогнулась. Самый обыкновенный страх несколько охладил ее любовь к Филу. Уже само слово «развод» было пугающим. Она не могла даже представить себе, как встретится лицом к лицу с Чарльзом и заявит, что полюбила другого и хочет уйти к нему. В мыслях она ясно видела выражение лица Чарльза — этакую смесь недоверия и досады по поводу очередной эмоциональной сцены. Разумеется, известие отнюдь не сломит его и он не будет умолять ее остаться. Дорогой Чарльз никогда не скажет, что он, мол, любит ее и жить без нее не может. Нет, он будет холоден, саркастичен и убийственно логичен. Крис сознавала, что слегка побаивается мужа.

А дети?.. Как она сможет преподнести им эту новость? Неужели мать способна заявить сыну и дочери, что уходит из дома и никогда больше не вернется?

Филипп, всегда чувствующий, что творится у нее на душе, обнял Крис и стал уговаривать не расстраиваться. Торопиться с принятием окончательного решения нет никакой необходимости. Пока они могут довольно часто видеться и быть вместе вот так, как сейчас, ситуацию можно считать сносной.

«Для меня она несносна, — подумала Кристина, — я не могу продолжать жить, разрываясь между всеми».

Она чувствовала себя прямо-таки физически больной, так или иначе, но вопрос необходимо решить. Она должна либо отказаться от Филиппа и вернуться к прежнему образу жизни, либо набраться мужества, чтобы уйти из дома.

В свое время она говорила Фрэн, что всегда придерживалась одного мнения: мужественные и сильные люди сохраняют верность клятвам, данным во время венчания, и остаются со своей семьей, какие бы соблазны ни возникали на их пути. Теперь, сама переживая подобную ситуацию, она пришла к иному выводу: надо обладать исключительным мужеством и силой, чтобы решиться покинуть дом. Остаться, возможно, было бы легче: ограничиться стонами по поводу утраченной любви, примириться со своей не слишком счастливой участью и найти утешение в традиционной верности и в уважении родных и друзей.

Беда заключалась еще и в том, что она любила свой дом. Кронфилд представлял собой очень красивое здание, расположенное в сельской местности в нескольких милях от Арунделя. Чарльз купил Кронфилд лишь после того, как достиг крупного успеха на деловом поприще и стал старшим партнером в фирме. До этого у них были другие дома, два из которых находились в Лондоне, но их она оставила бы без сожаления. Корнфилд же из тех домов, которые завладевают сердцем. В свое время это был фермерский дом в Суссексе с черепичной, поросшей мхом крышей. К нему были сделаны пристройки, так что теперь он принял форму латинской буквы «L». Дом стоял посреди красивого парка, при нем имелся замечательный старый мощенный камнем двор.

Чарльз был не прочь заняться иногда садоводством. Когда наступал уик-энд, он уделял много времени розам. Кристина помогала ему в саду, так как у них был лишь один работник, приходивший каждое утро. Вместе с Чарльзом они соорудили искусственный горный ландшафт с маленьким прудом, благо дети уже достаточно подросли, чтобы не свалиться ненароком в воду. Когда они были совсем крошками, Кристина вечно с ужасом рисовала себе картину, как дети тонут в таком вот пруду. Особенно красив Корнфилд был весной. Прежние владельцы посадили здесь массу великолепных азалий, розовых и желтых, и теперь вокруг цвели буквально тысячи этих цветов. Как раз сейчас Корнфилд был поистине идеальном местечком, и Кристина с болью думала о расставании с ним, особенно потому, что дети очень любили Корнфилд и он ассоциировался у нее с радостными часами, которые они проводили там вместе в хорошую погоду. В данный момент сын и дочь находились в пансионе.