— Мы отправились на пикник, — рассказывал Брайан. — Потом мы вдруг услышали крики и вызвали полицию. Лой такая хрупкая. Она очень расстроилась.

Доктор погладил Лой по лбу.

— Вы почувствовали внезапную боль перед тем, как обнаружили кровь?

Лой молчала. Если она заговорит о боли, то позволит ей победить себя. Женщине казалось, что ее матка превратилась в наполненный кипящей кровью пузырь, который кто-то сжимал со всех сторон и колол раскаленными добела иглами.

— Она такая же, как женщины у меня на родине, предпочитает не показывать свою боль. — Гидумэл взглянул на Брайана. — Вы должны мне все рассказать.

Брайан посмотрел на жену, пытаясь найти ответ на вопрос врача. Его потное лицо блестело при ярком свете дневной лампы.

— У меня родится замечательный, здоровенький мальчик, — прошептала Лой через силу. — Ты будешь им гордится. — Ее нежное лицо исказила боль.

Брайан подумал, что на месте его жены любая американская женщина вопила бы благим матом. Он молча протянул руку, и Лой прижалась холодной, влажной щекой к его большой, шершавой ладони.

— Она страшно страдает, — сказал Брайан врачу.

Лой казалось, что все ее чрево объято страшным пламенем. Малыш Брайан Кай Келли тоже забеспокоился. Лой хорошо чувствовала его страдания.

— Мой счастливый малютка, — прошептала она одними губами.

Гидумэл внимательно обследовал ее.

— Никаких признаков схваток нет. Ребенок сегодня не появится на свет. — Всего лишь на мгновение врач погрузил руку в перчатке в окровавленное чрево, которое связывало его с еще неродившейся жизнью. — Как я и предполагал, у нее разрыв, — сказал он. — Мы сможем очень быстро его зашить.

Отдав распоряжения медсестрам, он быстро вышел из кабинета.

Лой почувствовала, как покатились носилки, увидела поплывший перед глазами потолок. Такая внезапная смена событий заставила ее потерять самообладание.

— Брайан! — пронзительно закричала она.

— Я здесь, детка. — Брайан бежал рядом с носилками.

Затем они поднялись на лифте и вошли в зал, в конце которого была до боли знакомая, огромная двойная дверь. Пугающие запахи обрушились на Брайана: пары йода с привкусом железа и обволакивающий аромат спирта. Он вспомнил тошнотворный запах собственного обгорелого тела в то утро, когда его привезли сюда.

Торопливо вошел еще один врач, едва не задев Брайана двустворчатой дверью. Брайан заглянул во вторую операционную, где лежала Лой, закутанная в грубые зеленые простыни.

— Ни пуха, ни пера, детка.

— Все будет хорошо, — донесся слабый, тоненький голосок Лой.

Когда внутренние двери закрылись, Брайан вышел в зал ожидания, интерьер которого был выполнен в ярких и радостных тонах. Здесь стояла кофеварка, автомат с кока-колой, а на столике лежало множество разных журналов. Четыре года назад здесь ждал Брайана отец, который принес известие о смерти Мэри и Кэйт. Какая разница, что занавески сейчас были желтыми, а стулья голубыми. От этого места веяло ужасом и отчаянием.

Брайан ждал, чувствуя себя как собака, брошенная в поезде хозяевами. Какое-то время он тупо смотрел на старые журналы, а потом стал считать кафельные плитки на полу. Вдруг промелькнула чья-то тень. Сердце Брайана едва не выпрыгнуло из груди. Однако это был не врач, прихода которого он ждал с таким нетерпением. Меньше всего ему сейчас хотелось видеть перед собой это удивительно красивое лицо.

— Привет, доктор Келли.

— Здесь нечего делать прессе.