Стрела, ударившая в камень под новым углом, означала, что противники спустились еще ниже, и горец вновь начал высматривать стрелка. Он заметил блестящий шлем высоко на склоне холма, прямо над другими. Оттуда, противник мог посылать стрелы прямо в укрытие Конана. Киммериец не мог изменить положения, сразу оказавшись бы под огнем десятка других солдат. Одна из их стрел настигла бы его рано или поздно. Но один гирканец увидел лучшее, по его мнению, место для выстрела и рискнул сменить позицию, в надежде, что стрела Конана не достанет до него с такого расстояния и выпущенная в гору. Он не знал Конана так хорошо, как Турлог.

Турлог, что был значительно ниже, на склоне, вдруг прокричал приказ, но гирканец уже понесся с развевающимся халатом к следующему выступу. Стрела Конана достала его в середине шага.

С диким воплем гирканец споткнулся и упал лицом вниз, уткнувшись в камень, лежащий там. Удара тяжелого тела было достаточно, чтобы лишить нестабильного баланса валун. Он покатиться вниз по склону, увлекая за собой следующие. Позади него широким потоком с грохотом посыпался настоящий поток из камней и обломков скал.

Люди начали паниковать, выпрыгивая из своих убежищ. Конан увидел Тургола, бегущего наискось по склону, и спасавшегося от катящихся вниз валунов и скал. Высокий, гибкий силуэт, даже в гирканской одежде, был безошибочным узнаваем.

Конан выстрелил, но промахнулся, как и всегда, когда целился в этого человека, но у него не было времени, чтобы выпустить следующую стрелу. Весь склон холма был теперь в движении, ибо вниз, ревя и сметая все на своем пути, мчался поток камней, валунов и глины. Гирканцы и уркманы следовали за Турлогом с криками и проклятиями.

Конан выскочил из своего укрытия и бросился к выходу из ущелья, не оглядываясь назад. За собой он слышал рев валунов и страшные крики тех, кого захватили и разорвали в кровавые клочья тонны ила и камней. Киммериец бросил лук, теперь учитывая каждый грамм излишнего веса. Оглушающий слух грохот все еще звучал в его ушах, когда варвар наконец-то добежал до выхода из оврага и бросился за выступающий скальный выступ. Горец присел, прижавшись к стене, а сквозь устье ущелья высыпались, взбивая пыль, обломки и подпрыгивающие глыбы, отскакивающие с оглушающим грохотом от стен, и летящие вниз по наклонному проходу. Тем не менее, лишь небольшой поток лавины засыпал ущелье. Большая часть её прошла вниз по склону горы.

Конан оттолкнулся от каменной стены, которая скрывала его. Он стоял ногами по колено в рыхлой смеси из пыли и щебня. Лицо его было порезано отлетающими осколками камней. Рев лавины утих, и вокруг опустилась невероятная тишина. Варвар посмотрел на плато, покрытое огромными обломками измельченного сланца, камней и почвы. Здесь и там торчали искореженные и окровавленные руки или ноги, указывая те места, где скальный поток пожрал своих жертв. Вокруг не было и следа Турлога или остальных выживших преследователей.

Конан, однако, был довольно пессимистичен во всем, что было связано с этим дьяволом Турлогом. Северянин был уверен, что Турлог выжил, и что он снова начнет преследовать по его пятам, как только соберет вместе своих перепуганных воинов. Вполне возможно, что он завербует и туземцев, живущих в этих горах. Сила, которую этот человек имел над дикими гирканскими племенами, была почти сверхъестественной.

2

Варвар побежал вниз по ущелью. Лук, мешок с припасами, все ушло навсегда. Единственное, что на нем осталось — это одежда, в которую горец был одет, меч и кинжал на его поясе. В этих бесплодных горах, голод был угрозой не менее серьезной, чем возможность смерти от рук диких племен, населяющих их.

У него был один из десяти тысяч шанс, что воин не встретится с враждебными племенами, и что сможет выбраться отсюда живыми.