– Я об этом еще не думал, – признался Хонат. – Но если Сет сорвется с каната раньше, чем доберется до платформы, где его прирежут… Может, нам удастся его поймать? Он не тяжелый. Если бы мы соорудили что‑нибудь похожее на сеть…

– Он просто переломает себе кости, да и нам тоже, – сказал Чарл. – Я за то, чтобы мы поскорее отсюда убрались.

– Зачем? Ты знаешь место получше?

– Нет. Но только ад это или не ад, а демоны здесь водятся. Мы сами видели их сверху – змееголовые великаны. Они знают наверняка, что Лифт выгружается именно в этом месте и доставляет им даровое угощение. У них могло войти в привычку приходить сюда на кормежку…

Не успел он докончить свою мысль, как вверху зашелестели ветки. Сквозь голубой воздух зашуршал поток ледяных капель, пророкотал гром. Матилд захныкала.

– Это всего лишь гроза, – попробовал успокоить ее Хонат, но голос подвел его, и вместо слов изо рта вылетели негромкие каркающие звуки. Слыша шуршание ветра в ветвях, Хонат автоматически согнул ноги в коленях и начал искать руками опору, ожидая, что поверхность под ногами долго и волнообразно закачается. Но она осталась неподвижной. Опоры для рук поблизости не было.

Он покачнулся, пытаясь движением избавиться от гнетущей неподвижности. Между стволами деревьев пронесся новый порыв ветра, и тело Хоната еще больше напряглось в ожидании движения. И снова влажная губчатая поверхность под его ногами осталась неподвижной. Исчезла важная составляющая жизни – необходимость постоянно сохранять равновесие, такая естественная для обитателя Вершин, где ветви и лианы все время качают порывы ветра.

Чувствуя головокружение, Хонат опустился на землю. Прикосновение не защищенных мехом ягодиц к холодной сырой почве не доставило ему удовольствия, но стоять не было сил, иначе скудный завтрак осужденного покинул бы его желудок. Одной рукой он обхватил твердый ребристый корень дерева, но и это привычное движение не прогнало дурноты.

Другие чувствовали себя не лучше. Матилд бездумно раскачивалась, сжав губы и закрыв ладонями маленькие изящные ушки.

Головокружение. Они и понятия не имели о нем там, наверху. Головокружением страдали только те, кто серьезно повредил голову или заболел. Но здесь, на неподвижной Поверхности, головокружение, видимо, грозило остаться с ними навсегда.

Чарл сидел на корточках, судорожно сглатывая слюну.

– Я… я не выдержу! – простонал он. – Это колдовство. Аласкон… змееголовые демоны…

– Чепуха, – сказал Аласкон, хотя и сам оставался в вертикальном положении только благодаря тому, что приник к огромному вздутию на стволе. – Просто нарушено чувство равновесия. Это… от неподвижности. Мы скоро привыкнем, и оно пройдет.

– Лучше бы нам… – начал Хонат, заставив себя отпустить корень пальмы, который он сжимал с отчаянием обреченного. – Кажется, Чарл правильно говорил насчет даровой пищи для местных хищников. Мне почудилось какое‑то движение в папоротниках, Аласкон. И если дождь будет долгим, вода скоро поднимется. После сильных ливней я замечал внизу серебристый блеск.

– Правильно, – тихо сказала Матилд. – Рощу папоротников всегда заливает. Вот почему Вершины здесь гораздо ниже…

Ветер немного утих, хотя дождь продолжал лить. Аласкон попробовал отпустить опору и выпрямился.

– Двинемся, – предложил он. – Будем держаться под прикрытием, пока не взберемся повыше…

Откуда‑то сверху донесся слабый треск, который становился все громче. Похолодев от ужаса, Хонат поднял голову.

Сначала из‑за далекой завесы лиан и веток ничего не было видно.