Когда Пайк закрывал капот, на противоположной стороне улицы появились три девушки на велосипедах — красивые ноги крутят педали, гладкие спины изогнуты над рулем. Он проводил их взглядом, и велосипедистки привели его глаза к двум молодым людям, что шли им навстречу. Миг — и Пайк почуял, что от них исходит опасность, от этих молодых ребят лет двадцати с бандитскими татуировками на шеях.

Пайк три года проработал патрульным в Лос-Анджелесском управлении полиции, где научился довольно хорошо разбираться в людях. Потом сменил профессию — стал работать в горячих точках планеты, во враждебном окружении, где усовершенствовал способность понимать мельчайшие оттенки языка тела и выражения лица, ибо от этого зависела его жизнь.

И теперь, когда они остановились прямо напротив Пайка, на другой стороне улицы, у магазина женской одежды, ему стало любопытно. Он уже не был полицейским и ему было чем заняться, но их позы и лица заставили включить красную кнопку тревоги.

Пайк заполнил бак бензином, но в машину не сел, а стал наблюдать, как молодые люди коротко переговорили и перешли от магазина одежды к закусочной, в окне которой красовалась от руки нарисованная вывеска «Сэндвичи Уилсона навынос».

Молодые люди открыли было дверь, но тут же отступили. Из закусочной вышла женщина средних лет. Когда она появилась, один из них отвернулся и стал смотреть на улицу, а другой поднес руку к глазам, явно желая скрыть лицо. Это было так красноречиво, что Пайк приподнял уголок рта, что для него означало улыбку.

Когда женщина ушла, молодые люди вошли в закусочную.

Лавируя между проезжавшими машинами, Пайк перебежал через улицу. Закусочная была маленькая, с двумя крошечными столиками у окна и прилавком в глубине, где нужно было делать заказ. Над прилавком на стене висела доска с написанным мелом меню и постер со святыми покровителями Нового Орлеана; за прилавком также была дверь, очевидно ведущая в кладовку.

События в закусочной разворачивались стремительно. Когда Пайк открыл дверь, два молодых человека как раз повалили на пол мужчину постарше; один, опустившись на одно колено, бил его по голове, другой стоял и пинал его ногами по спине. Мужчина скрючился, стараясь защититься от ударов.

При появлении Пайка оба замерли. Потом тот, что припал на одно колено, вернулся к своему занятию, а второй угрожающе повернул к Пайку изрытое оспинами лицо.

— Ты тоже хочешь? Давай вали отсюда.

Пайк валить не стал. Он, наоборот, вошел и закрыл за собой дверь. В глазах бандита мелькнуло удивление, его напарник опять замер. Они думали, что он убежит.

Бандит, сжав кулаки, шагнул к Пайку, эдакий уличный скандалист, заходящийся от собственной крутости. Он хотел запугать Пайка и обратить в бегство.

Пайк быстро шагнул вперед, и бандита это застало врасплох. Пока тот не успел опомниться, Пайк, поднырнув, ухватил его за плечо, вывернул руку ему за спину и с силой швырнул на пол. Лучевая кость хрустнула, локтевая сместилась. Напоследок ударив бандита ребром ладони в адамово яблоко, Пайк выпрямился и повернулся ко второму, но второму хватило и посмотреть. Он отполз назад, по стеночке добрался до задней двери и дал деру.

Бандит, пытаясь не то вдохнуть, не то закричать, давился, как кот клоком шерсти. Пайк опустился на корточки и обыскал его на предмет оружия. Нашел девятимиллиметровый пистолет, перекатил парня на живот, сдернул с него ремень и стал связывать руки. Когда Пайк заводил сломанную руку ему за спину, бандит взвыл и попытался подняться, но Пайк вмял его лицо в пол.

— Стоп, — сказал Пайк.

На то, чтобы нейтрализовать противника и обезопасить помещение, у него ушло шесть секунд.