Свету он запомнил более чем хорошо, поскольку тщательно за ней наблюдал — ждал, пока она со «своим» разберется, чтобы уж сразу познакомиться, раз «ее» мужик такой идиот. Из пяти фотографий выбрал ее мгновенно, и Казанцева из шести — тоже. И арбузы запомнил, четыре штуки.

Основания для надежд у Гиви были более чем изрядные — девушка явно давала кавалеру полную отставку, сообщая, что замуж выходит, «за чистого и благородного человека, не то что ты, и не смей больше ко мне подходить, и не звони». Заявление про «замуж» Гиви воспринял сугубо философски, справедливо полагая, что если жених отпускает свою невесту гулять без сопровождения, значит, сам дурак. Но увы! «Невеста», выговорив все, что хотела, развернулась и быстро-быстро пошла в сторону проспекта. Мужик с арбузами пожал плечами, сел в серебристую «тойоту» и уехал в противоположную сторону. В кафе они не заходили, ничем мужик ее не угощал, хотя разговаривали долго, минут десять, а то и пятнадцать.

Гиви попытался назначить свидание и мне, но я смогла отвертеться, купив несколько пакетиков с приправами и обещав еще «заглянуть».

В общем, круг замкнулся. У Максима Ильича не было, судя по событиям, ни причины, ни возможности назойливую любовницу отравить. Замуж Света собиралась не за него. Судя по лидусиному рассказу, и не за Виктора тоже. И вообще, весь «тот» вечер она, похоже, занималась тем, что всем докладывала о своем грядущем счастливом и успешном замужестве. Хотя на свадьбу не приглашала. Даже Натали.

Мы уселись в торчащем прямо на дороге «Мираже». Хотя «уселись» — это что-то такое основательное, солидное, даже незыблемое. На самом деле мы приткнулись за угловым столиком, причем единственный стул занял Никита — он опять был в светлых штанах — мы же с Кешкой, как люди менее притязательные, устроились на теплом каменном парапете, что очерчивал границы «Миража». В гробовом молчании употребили по стакану сока и по стакану минералки — Ильин заявил, что он за рулем, а Глебов не признает алкоголь в принципе, в любых напитках и концентрациях.

Через десять минут — маловато для полноценного «посидеть», правда? — Никита отодвинул стакан, установил на столе локти и строго оглядел меня с Иннокентием.

— Глупо с моей стороны рассчитывать на ваше послушание, но, надеюсь, хоть какой-то разум у вас есть? Ребятишки, сделайте одолжение, не лезьте больше ни во что, оставьте это профессионалам. Достаточно Натали.

— А что — Натали? — возмутилась свободолюбивая я.

— Риточка, осторожная ты моя, ты что, всерьез полагаешь, что девушка погибла случайно? Готов держать пари на полугодовую зарплату — она попыталась кого-то шантажировать, и вот результат.

— Господин майор, мы разве похожи на шантажистов? — с самым невинным видом спросил Иннокентий, демонстрируя единство формы и содержания или, если угодно, идентичность имени и сущности.

Господин майор устало вздохнул:

— Вы оба, радости вы мои, очень похожи на людей, которые тыкают палкой в муравейник, чтобы поглядеть, что из этого выйдет. Не хочу никого обидеть, настоящий муравейник вы, конечно, не тронете, любители природы, а вот мимо человеческого пройти не в состоянии. Так я вас очень прошу — остановитесь или, по крайней мере, без меня ничего не предпринимайте, а? Мне что, взять отпуск и начать вас пасти?

Фыркнули мы с Глебовым одновременно. Интересно, как Ильин это себе представляет? Он один, нас двое, и оба хитрые и шустрые… Хотя вообще-то Ильин прав. Может, Кешка по малолетству размеров опасности не чувствует — и то вряд ли, он осторожнее меня раз в двадцать — а у меня так уже мороз по позвоночнику. Ясно, что Натали кому-то чем-то пригрозила — хотя кому и чем, трудно представить, не так уж много она знала — хотела за молчание денежек кусочек получить, квартирку поменять, не просто же так она в «Ваш Дом» приходила.