Выйдя из магазина, мы увидели автобус, маршрут которого пролегает мимо Дома Колхозника, — причем автобус почти пустой. Знак судьбы, не иначе. Потому что не все, что выглядит, как несчастный случай, таковым является. Конечно, мы отправились проверять законы физики.

На правом входе можно было попасться на глаза «знакомой» вахтерше, мне не хотелось рисковать. Пробившись сквозь толпу у журнальных лотков главного подъезда, мы прошли вторым этажом до правой лестницы и поднялись на самый верх. Вынесенную часть перил уже заварили тремя громадными железными трубами. Меловой контур и кровавое пятно внизу тоже отмыли, но, когда Иннокентий спустился вниз, то махнул мне рукой — мол, кое-что осталось, давай. Я с удовольствием выплюнула жвачку, которую жевала последние пять минут, и уронила ее вниз. Терпеть не могу жвачку! Но, скажите, что еще, брошенное с такой высоты, не отскочит в сторону, не откатится, а останется на месте?

Глебов присел, достал из кармана маленькую пружинную рулетку и стал мерить.

— Это что ты тут делаешь?!

Хорошо, что вниз пошел Кешка, вахтерша таки, как я и опасалась, бдила. Я стала потихоньку спускаться вниз, на случай, если понадобиться вызволять ребенка из лап суровой сторожихи.

Но моя помощь не понадобилась. Шустрый Иннокентий в ту же секунду, как раздался гневный вопль, нажал кнопочку, рулетка мгновенно смоталась — не зря он предпочитает пружинные — и коробочка исчезла в кармане. Сам Кешка даже не сделал попытки встать, только голову чуть повернул:

— Здравствуйте! Шнурок развязался, — мне показалось, что он даже улыбнулся. Этот бандит, когда надо, умеет выглядеть сущим ангелочком — воспитанник пажеского корпуса, да и только.

— А здесь ты как оказался? — тетка слегка сбавила громкость, но, во-первых, я уже успела спуститься на целый этаж, во-вторых, лестница работала не только как вентиляционная шахта, но и как громадный рупор. Голоса, правда, звучали слишком гулко, но слова разобрать было легко.

— К сестре заходил, — Глебов закончил демонстративную возню со шнурками, выпрямился и даже подпрыгнул, «проверяя» кроссовки. — Она тут работает.

— Это где это — тут? — продолжала допытываться вахтерша. По-моему, это называется запирать конюшню, когда лошадь уже свели. Честное слово, наиболее рьяно люди производят наиболее бессмысленные действия.

Я стояла уже на площадке второго этажа и сделала еще шаг вниз, предполагая, что теперь-то ребенка точно спасать придется. Однако, ребенок и тут оказался на высоте. Не задумавшись ни на мгновение, он с той же готовностью ответил:

— Фирма «Интеграл ПЛЮС», знаете? — и опять улыбнулся.

— Как зовут? — не унималась вахтерша.

— Игорь, а сестру Марина, — послушно сообщил Глебов, невинно улыбаясь и хлопая своими невероятными ресницами.

— А чего это ты на этой лестнице? — опять нахмурилась бабуля.

— Тут к автобусу ближе, — ответил Кешка, совершенно не проявляя стремления сбежать или хотя бы нагрубить. Просто стоял и отвечал на вопросы — такой весь воспитанный мальчик из хорошей семьи. Образцовый ребенок — каких в реальной действительности, по правде сказать, и не бывает.

— А почему я не видела, как ты заходил? — не унималась вахтерша. Ну знаете, это уже чересчур!

— Я с главного входа шел, — тут Глебов слегка вывалился из роли идеального ребенка. — Хотел книжки на лотках посмотреть, но там такое барахло, ужас! Я пойду, ладно? Мне пора.

— Иди, сынок, иди, смотри, на дороге осторожнее, — окончательно растаявшая бабуля даже погладила «Игоря» по голове. Обычно нетерпимый к вторжению в личное пространство Глебов даже не дрогнул.

Ну ясно, мне тут лучше не ходить.