|
Грант взглянул на них лишь мельком. Она стояла в нескольких футах от входа, подняв фонарь так, чтобы Грант мог видеть ее лицо. Оно было покрыто царапинами и запачкано грязью, правый глаз был окружен лиловым синяком — наверное, ее ударили в лицо, волосы были спутаны. На ней была та же одежда, в которой он видел ее в последний раз, — белая блузка и обтягивающая бедра черная юбка, теперь порванная и запачканная. — Марина! — Грант кинулся к ней. Она подняла голову и устало улыбнулась, как-то совсем безрадостно. — Стоять. — Резкий холодный голос раздался из коридора у нее за спиной. Грант замер посреди комнаты, словно его остановили пинком в живот. — Бросьте оружие. Бросьте, или я прикончу ее прямо сейчас. В дверном проеме появился высокий худой человек. Его ботинки стучали по каменному полу. Он был одет в зеленую военную форму с золотыми шпалами[68] полковника на погонах. У него были впалые щеки, зачесанные назад жидкие седые волосы, а единственный глаз скрывался в глубокой тени глазницы. Другая глазница пряталась под треугольной повязкой. В руках человек держал автомат Томпсона, направив его на Марину. — Оружие на землю, — приказал он, дернув автоматом. — И американец тоже. — И не думай, — сказал Джексон Гранту. — Она с ними заодно. Грант не стал его слушать. Он посмотрел на Марину и увидел в ее глазах вызов. — Ты же помнишь, как мы говорили во время войны, — произнесла она по-гречески. — Никаких компромиссов. Никаких сантиментов. — Тогда это была наша война. А сейчас… — Грант замер. Его мускулы отказались ему подчиняться. За Курчатовым появились еще люди и рассредоточились по всему залу. Они были вооружены. — Хорошо, — спокойно ответил Грант. — Ваша взяла. — Он наклонился и положил «уэбли» на пол. Джексон рядом с ним медлил. Курчатов резко развернул свой автомат и уставил дуло на американца. — Считаю до трех, мистер Джексон. А потом я убью вас. Один… два… Грант услышал, как кольт звякнул о камни. Он оглянулся и оцепенел. В дальнем конце зала кто-то в темноте двигался к двери. Грант смотрел, не веря своим глазам. — Мьюр? Мьюр вышел на освещенное место. На лице его появилась неприятная улыбка. Он достал сигарету и закурил. — Если вы думаете, что я пришел вас спасти, то будете очень разочарованы. Курчатов повернулся к Мьюру и пожал ему руку: — Молодец, товарищ. Товарищ Сталин будет доволен. — Когда довезем щит до Москвы, нам будет что отметить. — Мьюр! — Джексон топнул ногой. — Для таких, как ты, есть специальное слово. Мьюр нахально улыбнулся: — Я всегда был безнадежным романтиком. — Ты хоть представляешь, что они собираются делать с этим щитом? — Делать с ним? А зачем, ты думаешь, мы все это, мать твою, затеяли? Из коридора вошел еще один человек, и Мьюр обернулся к нему. Вновь пришедший ступил в полосу света, и Грант узнал крепкую фигуру Бельцига и его соломенные волосы. Кажется, немец был по-прежнему одет в тот же самый коричневый костюм, который был на нем тогда, в Афинах. Значит, решил Грант, и Бельциг здесь тоже пленник. — Он здесь? — Даже его грубый голос окрасился детским благоговением, когда Бельциг принялся осматривать зал под куполом. |
