|
Терпит баба, волохает да на ребятишках душу отводит. Шибко она их била и смерти намаливала, особенно младшему. Да живучи ребятишки уродились. Растут, шкодят, хлеб едят и картошку. -- Чисто мельница -- эти ребятишки! -- удрученно трясла головой Медвидиха. Зинка иной раз расплачется, ссориться со свекром начнет, а он ей: -- Чье жре-те-то? И притихнет Зинка. На лето я снимал низ избы у Медвидевых и выслушивал ту и другую стороны. Выходило, что все они правы и все виноваты, только ребятишки росли, не жаловались, да все Ларка с Вовкой спрашивали: скоро ли возвратится отец из командировочки? Не сказали ребятам, что отец в тюрьме, сказали, что в командировочке. Ребята и верят. Милые, забитые ребятишки, выросли уж теперь, а все стоят в моих глазах такими, какими я увидел их в то лето. Тощенькая, большеглазая Ларка, надсадно изогнувшись в пояснице, таскает в беремени Тольку. Мальчишка черноглаз, пухлощек, и ниточки у него на запястьях рук, ноги кривые, и он как скатится низко, так упирается Ларке к живот ногами, будто верхолаз, карабкается по ней. Устанет Ларка. Тольку на траву посадит и забудет о нем. Он, переваливаясь с ягодицы па ягодицу, шурует по траве, гусиный помет, щепки, стекляшки гребет рукой в рот. Края малый еще не знал, ползет, ползет -- и с берега в озерину свалится. Вынет малого Ларка из жалицы, его же соплями пузыри ему смажет и клушкой кудахтает: -- Убился, Толечка, убился, бедненький, обжегся мой холесенький... Иной раз на крик из овчарни Зинка прибежит, наподдает и Ларке, и Тольке. Свекор Медвидев, если оказывался поблизости, вразумлял невестку: -- ЧЕ ты его по спине зубишь? У его спина еще жидкая... Один раз пчела ударила Тольку в голову, уж он орал, уж он орал. Зинка лупила его, потом шишку на голове обнаружила, пчелиное жальце вынула и давай в это место Тольку целовать: -- А-ах ты, ма-а-атушка! Пчелка тебя жогнула, пче-о-олка... пче-о-олка... Горшка и стульчика у Тольки не было, он делал свои дела где придется. Ларка носила его в озеро обмывать. Возьмет под мышки и болтает в воде малого, полощет его, будто онучу. Толька крепко-крепко в Ларку вцепится и не моргает, замрет весь, боится, как бы Ларка его в воду не отпустила. Жить Толька хочет. Вовка, тот все на отшибе. После первой же ночевки на моих удочках не осталось ни одного крючка. -- Володька откусил! -- заключил свекор Медвидев. -- Ах, нечистый дух! Ну, я ему!.. На одной удочке была жилка ноль-шесть, ее и щука не всякая перекусить может! Каково же было мое удивление, когда свекор Медвидев привел за ухо Вовку и в ладони его обнаружились все мои крючки с откушенными кончиками лесок, в том числе и ноль-шесть! -- Силен! -- сказал я и сделал Вовке удочку. |
