— Да, Виктор.

— Но почему? Вы знаете, я могу сделать эту работу. Я справлюсь! Я справился в Вашингтоне и с жокеями тогда… Кто еще стреляет лучше меня? Кто, Ричард? Я скажу: никто! Никто не сделает так же хорошо…

— Виктор! Успокойся, пожалуйста. Я в тебя верю так же твердо, как всегда. Уехать из Варшавы надо из-за новых планов, как я и сказал. Тебе не надо беспокоиться: все в полном порядке. На месте все будет готово, как всегда.

Виктор вздохнул, потом выпрямился с облегчением и гордостью.

— Куда я еду?

— Совсем недалеко, меньше трех часов на поезде.

— Первым классом.

— Разумеется. Поезд тринадцать четыреста двенадцать до Кракова. Отправление в восемь ноль пять, прибытие — десять пятьдесят четыре. На вокзальной стоянке возьмешь такси номер семь один два один. Водитель знает куда: еще сорок минут езды.

— Сорок минут? И где это?

— Освенцим.

169

Освенцим, Польша. 11.40

В сопровождении охраны и журналистов президент Польши Роман Яницкий вел делегацию двадцати шести стран — членов НАТО по сумрачным коридорам лагеря смерти.

Под серым небом делегация прошла печально знаменитые ворота с кованой надписью «Arbeit Macht Frei». «Работа делает свободным». Дальше президент показал ржавую, заросшую травой колею, по которой с билетом в один конец прибывали евреи. Общим числом не то полтора миллиона, не то четыре; сюда и в близлежащие лагеря, особенно в Освенцим II. Потом — газовые камеры, остывшие печи крематориев, тележки для трупов. В молчании делегаты миновали остатки деревянных бараков, где под охраной эсэсовцев доживали последние дни тысячи узников.

Сегодня президента Соединенных Штатов, одетого в темно-синий костюм, в парике и без фальшивых очков, узнать было не труднее, чем всегда. Рядом канцлер Германии Анна Болен, президент Франции Жак Жеру, верный Хэп Дэниелс. Впереди — наскоро возведенная платформа перед старыми бараками, где Генри Харрису скоро произносить речь. Чтобы привести мысли в порядок, осталось совсем немного времени.

11.50

Такси проехало мимо огороженной площадки, заполненной автобусами с антеннами спутниковой связи на крыше, прямо к воротам, предназначенным для прессы. Из машины вышел мужчина средних лет в костюме и при галстуке; такси отъехало.

Ворота, а скорее контрольно-пропускной пункт, охранялись отделением польского армейского спецназа, не считая агентов польской и американской секретных служб.

— Виктор Янг, Ассошиэйтед Пресс, — представился человек в костюме. — Я должен быть у вас в списках.

Человек предъявил карточку информационного агентства и паспорт гражданина Соединенных Штатов.

Изучив документы, сотрудник американской секретной службы передал их женщине в форме за пуленепробиваемым стеклом КПП. Проверив список, женщина нажала кнопку, фотографируя журналиста.

— Все в порядке.

Кивнув, она передала документы обратно вместе с жетоном журналиста, который Виктор надел на шею.

— Поднимите руки, пожалуйста, — предложил агент.

Виктор подчинился.

— Проходите, сэр, — разрешил агент после поверхностного обыска.

— Спасибо. — Виктор безмятежно проследовал в ворота.

Больше всего Виктор удивлялся сам себе: насколько он нервничал, когда Ричард не спешил звонить, настолько спокоен он был лицом к лицу с противником. Им это известно, разумеется: потому-то Виктора и предпочли другим — не только из-за умения стрелять. Потому он и получил это задание.