Менахем молча отступал назад, двигаясь по кругу, он больше всего боялся оказаться зажатым в угол. Такого здоровяка ему не одолеть. Овадья мягко пятился, осторожно переступая ногами, но не заметил выступа на полу, и то, чего он больше всего боялся, случилось. Он поскользнулся и потерял на мгновение равновесие. Абу Хабиби стремительно набросился на жертву. Менахем понял, что удача отвернулась от него и наступает последнее мгновение жизни. Холодное лицо убийцы стремительно приближалось, Овадье захотелось от страха закрыть глаза, но он, собрав все свое мужество, не мигая посмотрел смерти в лицо. Острый нож Волка уже летел точно в сердце Менахема. Оставались считанные сантиметры, когда Овадья невольно выставил кулак вперед.

Блеснула яркая вспышка. Абу Хабиби отлетел в сторону и упал на каменный пол. На руке Менахема сияло кольцо Соломона, то самое, которое Бен-Аарон снял со своего пальца и с торжественным видом передал Машиаху. Кольцо испускало четыре небольших лучика, которые затем скручивались в один поток, направленный на безжалостного убийцу. Кольцо Соломона проснулось в самый критический момент и встало на защиту своего хозяина. Абу Хабиби лежал, распластавшись, на полу, корчась от нестерпимой боли. Он пытался встать, но луч, идущий от кольца, вдавливал его в пол все сильнее и сильнее.

– Проклятье, – глаза Волка от боли стали выкатываться из глазниц. – Ненавижу всех вас. Ненавижу.

Злоба и боль смешались в одно отвратительное ощущение. Пальцы ослабли, и профессиональный убийца выронил нож.

– Задушу тебя! – Абу Хабиби попытался поднять руки, но у него ничего не получилось.

От бессилия он начал рычать. Овадья медленно отходил от шока. Он старался не опускать руку, чтобы не ослабить силу кольца.

– Ты убил моих родителей и деда, но для чего? – произнес Менахем и, к удивлению, обнаружил, что гнев и страх больше не контролируют его. В душе он ощущал полное спокойствие.

Волк, все еще корчась на полу от боли, сквозь зубы в отчаянии прошипел:

– Я наследник Давида, я. Царь мне поручил стать его последователем, мне Бог даровал честь изменить весь этот гнилой мир слюнтяев и слабаков, погрязших в демагогии и вашей проклятой толерантности. Вы не можете ничего сделать для своего народа. И только я знаю, что нужно израильтянам.

Луч, идущий от кольца Давида, еще сильнее прижал его к полу. Лицо Абу Хабиби исказилось от боли, он закусил губу, чтобы не закричать и не показать свою слабость презренному конкуренту.

– Зачем ты убиваешь людей, которые не сделали тебе ничего плохого? – голос Овадьи звучал негромко и спокойно. – Зачем?

Волк набрался сил, его глаза хищно заблестели:

– Убивать слабаков – это настоящая миссия Машиаха. Мы, евреи, должны быть сильными, чтобы нести свою главную миссию в мире. Бог поручил нам изменить Землю, сделать ее такой, какой видит наш Отец небесный. Но такие, как ты, никогда не принесут планете счастья. В мире нет места слабости, тому, что все вы называете добром и любовью. Вы хотите быть хорошими там, где надо проявлять силу. Вы хотите, чтобы все народы жили в мире и добрососедстве, даже тогда, когда нам, евреям, плюют в лицо, взрывают наших людей, объявляют гонения только за то, что мы иудеи. Нет, такой мир мне не нужен. Бог сделал нас избранным народом, и я как потомок Давида должен выполнить волю Всевышнего.

– Бог не давал тебе право убивать. Для чего ты губишь людей? – Овадья немигающим взглядом смотрел в глаза убийцы.

От этого Абу Хабиби стало еще хуже, он почувствовал, как в его душе все переворачивается, закручиваясь в жуткий узел страшных противоречий. В нем внезапно проснулся маленький мальчик. Он вернулся в свое детство, в небольшую двухкомнатную квартиру в сером доме на окраине Могилева. Отец неудачник, вечно небритый, обрюзгший, постоянно недовольный жизнью, проклинает все на свете, каждый вечер нудит, сидя перед телевизором в рваных трико и грязной майке, срывает гнев на жене:

– Почему мы родились евреями? Все наши неудачи от того, что мы иудеи.