– Почему вы называете меня «варвар»? – спросил он. – Разве я что-нибудь разрушил?

    – А что, для того, чтобы быть варваром, обязательно что-нибудь разрушить? – с неожиданным интересом спросил младший из четверых.

    Дима ответил, боясь обидеть его своей образованностью:

    – Это слово стало нарицательным для тех, кто ломает и уничтожает, в память о том, как ужасно варвары разрушили Рим…

    Он не понял, что произошло. Младший из всадников соскочил с коня и, бледный, с перекошенным лицом, схватил его за волосы.

    – Повтори!

    Дима косил глазами и молчал.

    – Повтори, свинья! Повтори, грязная собака! Что ты сказал? Варвары разрушили Рим?

    – Разрушили, – прохрипел Дима, – до основанья. В четвертом веке…

    Он ощутил несколько зверских ударов по лицу, после чего снова был брошен под копыта лошади. Сидя в пыли и размазывая слезы и кровь, Дима ошеломленно хватал ртом воздух. За кого они его принимают?

    – Рим велик, могуч и непобедим, – вздрагивающим голосом произнес странный субъект. – И хвала Марсу Квирину [3] , будет таким вечно.

    Марс Квирин, смятенно подумал Дима. Это не Грузия. Это Рим. Древний. Почему-то вспомнилась чья-то шутка насчет того, что древние римляне не знали-не ведали, что им предстоит стать древними римлянами. Вот эти четверо, во всяком случае, не имеют о том никакого представления. Прибьют ведь сейчас.

    Дима закрыл глаза. Хоть за прогул сампо ругать не станут. Почему-то от этой мысли стало легче на душе. Грубые руки схватили Баранова, поволокли, умело затянули веревку за его запястьях и потащили по дороге вдаль к имению какого-то Варизидия, да поглотит последнего ненасытное чрево космоса.

    Вдоль дороги тянулись пастбища, а затем – виноградники. При виде винограда Дима мучительно ясно осознал, до какой же степени хочет пить.

    И вдруг взвыл духовой оркестр. Всадники посторонились, уступая дорогу удивительной процессии. Судя по всему, это были похороны. Непосредственно за оркестром шли босые простоволосые женщины и громко переживали. Они все так искренне убивались по покойнику, что Дима так и не понял, которая из них вдова. Затем шествовали люди с восковыми масками на лицах – они изображали предков умершего. Дима содрогнулся и втихую осенил себя крестным знамением. Легионеры подозрительно покосились на него, но промолчали. Проплыло погребальное ложе, прошли друзья и родные покойного. [4]

    – Кто это помер? – спросил Дима.

    – Варизидий, – машинально ответил младший из легионеров. – Да ты, никак, продолжаешь делать вид, что тебе ничего не известно?

    – Я не делаю вид, – пробормотал Дима.

    – Может и так, – неожиданно согласился солдат. – Убили твоего господина. Так что молись своим богам, скоро ты их увидишь.

    – Во-первых, – запальчиво начал Дима, – у меня нет никакого господина. А если кокнули какого-то Варизидия, то я тут не при чем.

    – Хватит болтать, – сказал другой солдат и так сильно дернул веревку, что Баранов чуть не упал.

    Они прошли еще несколько сот метров и оказались возле сарая. Навстречу им шел молодой человек с лицом приторным и лживым.

    – Привет вам, квириты [5] , – произнес он с некоторым пафосом.