– Иди, иди, не прикидывайся хворым, – прикрикнул тот.

    – Тебе бы так врезали, – огрызнулся Дима.

    Торговец удовлетворенно окинул взглядом его высокую фигуру. Мальчика, правда, портила эта ужасная варварская одежда. Сморщив горбатый нос, торговец расположился на трехногом складном табурете и взял в руки дощечку. Дима угрюмо стоял перед ним. Однажды его оштрафовали за неправильный переход улицы, и тогда, как и сейчас, он торчал занозой в глазу перед человеком, который хладнокровно задавал вопросы и записывал ответы. И даже вопросы были точно такие же.

    – Имя, – буркнул торговец.

    – Баранов Вадим, – ответил Дима, глядя на закатное солнце. Он учился смотреть на солнце не мигая. Пока что результаты не утешали, но сюковец никогда не должен терять надежды.

    – Возраст?

    – Четырнадцать лет.

    Торговец еще раз пристально осмотрел его.

    – Неплохо для четырнадцати лет, совсем неплохо. Место рождения?

    – Город Ленинград.

    «Ленинград», – не моргнув глазом, вывел торговец на дощечке.

    – Знания?

    – Ну… я не отличник, конечно, – сказал Дима, краснея. – Но и позором отряда меня не назовешь.

    Торговец смотрел мимо него стеклянными, ничего не выражающими глазами.

    – Знания? – повторил он.

    – Средние, – твердо ответил Дима. Он не мог позволить себе солгать. Торговец в третий раз задал тот же вопрос и слегка зевнул. Похоже, ему по дешевке всучили кретина.

    – Вообще-то, меня обучали медицине, – сообразил, наконец, Дима. – Совершенно лишняя специальность. Ведь болезни-то давно ликвидированы. Но раз по ТБ положено и никем не отменено, то меня и обучают. – Он помолчал и честно добавил: – Как самого бесперспективного.

    Торговец безмолвно встал с табурета и толкнул Диму кнутом в шею. Дима побрел назад, к остальным. Его место под деревом, конечно, было уже занято. Остальные оживленно переругивались, выясняя, кто виноват в том, что их бирему, промышлявшую черт знает чем, пустили ко дну, а их самих изловили и вот гонят теперь в рабство в город Гераклею.

    Дима остановился перед пиратами-неудачниками.

    – Мужики, подвиньтесь, а? – сказал он.

    Спор на мгновение прекратился. На него посмотрели с искренним удивлением.

    – Я попросил вас подвинуться, – напомнил Дима. – На солнце очень жарко.

    Они захохотали. Это был откровенно пиратский хохот. Приоткрыв рот, Дима взирал на них с удивлением. Он ничего не понимал. Ведь эти люди – его товарищи по несчастью. А они нагло потешаются над ним. Удивление не спеша превращалось в гнев. Дима побагровел. Его светлые волосы встопорщились, как перья. И нарушая все правила международной солидарности трудящихся, рассвирепевший Дима врезал ногой в подбородок хохочущему пирату.

    Смех замер. Они вскочили на ноги, все пятеро, и молча окружили его, явно намереваясь ловким ударом цепями по голове раскроить ему череп. Дима встал в боевую позицию. Сражаться без рук, одними ногами, ему еще не приходилось.