Дима лихорадочно стал думать. Он только сейчас сообразил, что приключение затягивается. Итак, век. Нужны какие-то привязки. Что же там было, в этом Древнем Риме? Дима поднатужился и припомнил: в Риме был Карфаген. Карфаген должен быть разрушен. [9]

    – Ну, как там Карфаген? – спросил он нарочито легким тоном, словно вел светскую беседу.

    Окрикул посмотрел на него как-то странно.

    – Разрушен Карфаген, – задумчиво ответил он.

    – И давно?

    Окрикул помолчал, не зная, как реагировать на подобные вопросы, но Дима со всей задушевностью, на какую был способен, произнес:

    – Если бы ты знал, Окрикул, как это важно для меня.

    Бывший пират с сомнением почесал ухо скованными руками.

    – Да лет уж десять прошло, – сказал он наконец.

    Дима прикрыл глаза. Он напрягал свою зрительную память, пытаясь выудить из нее карточку с исторической датой. Учитель истории заставлял их писать крупными цифрами на карточках наиболее важные даты, полагая, что таким образом будет легче запоминать их на всю жизнь. Даты действительно въедались в мозги, как ржавчина, но сейчас почему-то выскакивали совершенно не те карточки. «Франки завоевали Галлию», «Карл Великий провозгласил себя императором». Стоп. «Третья пуническая война». Дима изо всех сил зажмурился, и из красноватого мрака поплыли синие корявые цифры: «146». Теперь осталось выяснить, до нашей эры дело было или уже после. Но как? «Э-э… Скажи, Окрикул, как там эра? Уже наша?»

    Внезапно Диму осенило. Вместо «до нашей эры» говорят еще «до Рождества Христова». Стало быть, если эра наша, то весь этот скандал с Понтием Пилатом уже был.

    – Скажи, Окрикул, – вкрадчиво спросил Дима, – не слышал ли ты о таком – Иисусе Христе?

    – Полководец, что ли? – с сомнением сказал Окрикул.

    – Философ, – поправил Дима. – Он бунтовал против Рима… Ну, и поплатился.

    – Бунтовать нехорошо, – осудил Христа Окрикул. – Нет, про такого не слышал. А странно. Я ведь из Гадеса [10] , а Гадес, да будет тебе известно, это порт, и все сплетни нам доставляются прямо на дом, свеженькими…

    «Значит, и эра не наша», – тоскливо подумал Дима. Он быстро посчитал в уме. 146 год до нашей эры. Минус лет эдак десять… 136-й год. Или 137-й. Словом, тридцатые годы. Что же там у них происходило-то, в их тридцатые годы? А что, если бежать?..

    Они шли по пыльной дороге, по обочинам среди пыльной зелени стояли мраморные надгробия и жертвенники. От жары звенело в ушах. Солнце поднялось высоко и припекало весьма чувствительно.

    – Почему он не дает нам воды? – хрипло спросил Дима.

    – Если пить на жаре, быстрее устанешь, – отозвался Окрикул.

    – У меня в глазах черно, – сообщил Баранов. – Я сейчас упаду.

    – Дурак, – равнодушно сказал бывший пират. – Лучше этого не делай.

    Дима заскрежетал зубами.