— Э-э… спасибо… наверное?

Работник «скорой», в этот момент измерявший кровяное давление Кроули, бросил на меня быстрый взгляд, но ничего не сказал. Должно быть, ему до лампочки, что будет происходить в больнице.

Когда машина остановилась у входа в приёмник срочной помощи, Кроули снова схватил меня за руку. Ногти его впились мне в предплечье — хотя не думаю, что он сделал это нарочно, чтобы причинить мне боль — и прошипел:

— Не позволяй им оставлять меня одного!

Я сидел рядом с Кроули в палате срочной помощи в маленьком отсеке, с трех сторон ограниченном занавесками, и выслушивал его беспрерывные жалобы, начиная с вонючего антисептика до подмигивающей лампы дневного света, из-за которой, по мнению Старикашки, и «у самого здорового человека может сделаться припадок». Он собирался подать в суд на всё и вся в этой больнице; адвокаты примчатся — только свистни!

Я позвонил домой сообщить родителям, где застрял. Никогда не начинайте разговор с мамой со слов «Мама, я в больнице».

— О Боже! Ты попал под машину? О, Боже мой, Боже мой! У тебя много переломов? О Господи, Энси, Господи Боже мой!..

Она кричала так, что мне пришлось отстранить телефон от уха. Старикан слышал всё до последнего слова. Вообще-то, было приятно, что мама так за меня переживает, так что я немного понаслаждался, прежде чем остановить поток её отчаяния и рассказать, по какому поводу я в больнице.

— Несчастье с мистером Кроули. Думаю, я побуду здесь ещё какое-то время.

— С ним всё в порядке? — всполошилась мама. — Он будет жить?

— Будь моя воля — нет.

Кроули гоготнул. Впервые за всё время нашего знакомства я услышал от него нечто похожее на смех.

— Позвони, когда тебя нужно будет отвезти домой, — сказала мама.

— Да не беспокойся, я возьму такси.

При моём последнем замечании глаза Кроули чуть расширились, а губы сжались плотнее. После того как я закончил разговор, он проскрипел:

— Уйдёшь, когда я разрешу тебе уйти. Внеурочное время оплачу в полтора раза больше обычного.

— Вам не приходило в голову, что есть люди, которые оказывают услуги за просто так?

— Ты к ним не относишься.

— Ну почему… я тоже… иногда.

— Очень хорошо. Тогда я не стану тебе платить.

— Ладно. Я пошёл.

— Ага! — воскликнул он, наставив на меня палец.

Пришёл мой черёд смеяться.

Кроули выглянул в узкий проём между занавесками. Врачи и сёстры то и дело пролетали мимо, но никогда не залетали в наш отсек.

— С больницами наша цивилизация села в ба-альшую галошу, — изрёк Кроули.

— Вы тут не единственный пациент. Придут и к вам.

— Угу, вместе с коронером.

Я одно мгновение всматривался в него, припомнив, что он творил, когда его вкатывали сюда. Как только дверца «скорой» распахнулась, Кроули закрыл лицо обеими ладонями, словно вампир в страхе перед светом дня, и всё время в панике звал меня.

— Почему вы так боитесь остаться один? — спросил я.

Кроули проигнорировал мой вопрос, поэтому я зашёл с другой стороны:

— Почему вы взяли с собой меня, а не Лекси?

Кроули долго обдумывал свой ответ, потом вздохнул. Хороший знак. Если человек вздыхает, то, скорее всего, скажет правду. Вздох означает, что ложь не стоит усилий для её выдумывания.

— Чем больше Лекси узнает, тем больше расскажет своему папаше, моему с‑сыну. — Кроули выплюнул это слово, растянув начальное «с» на две вместо одного.