Сейчас Лиза сидела на диване рядом с Петром Ивановичем, тесно прижавшись к нему, Ксения Михайловна гордо восседала в отдалении. Элеонора знала, что она не одобряла желания Лизы путешествовать вместе с семьей тетки, но ведь все закончилось хорошо, и теперь, по мнению Элеоноры, можно было радоваться встрече.

— А это наша Элеонора, твоя сестра, а ваша, Елена Михайловна, племянница. — Петр Иванович поднялся с дивана, чтобы представить ее. — Элеонора, это Лелечка, моя дочь, и Елена Михайловна, твоя тетя.

Элеонора церемонно поклонилась. Елена Михайловна, похожая на небольшой комод, в ответ кивнула так, как будто опасалась, что у нее может отвалиться голова.

Лиза порывисто вскочила и усадила Элеонору рядом с собой на диван.

— Теперь ты живешь с нами, так что давай познакомимся поближе.

Элеонора вежливо улыбнулась.

— Ты работаешь у папы? Молодец! — щебетала Лиза. — А я вот живу в свое удовольствие. Хотела учиться пению, но мама запретила.

— На твоем месте, Елизавета, я не стала бы всем подряд рассказывать о своих недостойных желаниях.

Всем, здесь присутствующим, очевидно, что девушка из нашей семьи не имеет права ронять ее честь на подмостках, — величественно заявила Ксения Михайловна. — И веди себя скромнее, дорогая моя. Ты сможешь поговорить с Элеонорой позже.

— Старая жаба, — еле слышно прошептала в ответ на это почтительная дочь.

Элеоноре стало неуютно. Возвращаясь домой, она хотела рассказать Петру Ивановичу о своих успехах, но если уж родной дочери запрещено открывать рот в семейном кругу, что говорить о ней!

А ведь еще совсем недавно трапезы Элеоноры были гораздо более строгими, чем эта. Воспитанницы Смольного ели в молчании, сидя на деревянных табуретах за длинными столами. Это общение с Александрой Ивановной так быстро развратило ее!.. Почувствовав на себе внимательный взгляд Елены Михайловны, Элеонора смутилась.

— Приближается конец света, — возвестила Ксения Михайловна, возобновляя прерванный появлением Элеоноры разговор. — Наше общество больно! Плебеи совершенно забыли свое место.

— Да Бог с ними, с плебеями, — миролюбиво сказал Петр Иванович. — Успокойтесь, прошу вас.

— Как я могу успокоиться, если сегодня меня оскорбил ваш ученик? Этот парвеню, неблагодарный мерзавец!

Почему-то Элеонора сразу догадалась, что речь идет о Воинове.

— Он вовсе не оскорблял вас, — попытался возразить Петр Иванович. — Вы даже не виделись с ним.

— После того что он возомнил о себе, надеюсь, что не увижусь и впредь! — отрезала Ксения Михайловна. — Подумать только, вы заставляли меня принимать у нас этого незаконнорожденного! Больше ваш Воинов не переступит порога моего дома!

— Думаю, что он перенесет эту невосполнимую утрату, — прошептала Лиза на ухо Элеоноре.

«Что же такое он мог натворить? — недоумевала Элеонора. — Да, он иногда ведет себя нескромно, но это в своем кругу. Ну что поделаешь, если он не знает, что нельзя пристально смотреть женщине в глаза?!»

— Я работаю с Константином Георгиевичем, — неожиданно для себя сказала она. — Разумеется, его манеры оставляют желать лучшего. Но ведь оскорбление предполагает злое намерение, а мне кажется, что Константин Георгиевич совсем не злой человек.

Ксения Михайловна с сестрой воззрились на строптивицу, в две пары глаз пытаясь испепелить ее, а Петр Иванович украдкой погладил Элеонору по руке.