Убеждала себя. Да-да, приводила доводы, подключала логику и уповала на трезвость рассудка, однако, когда двери в классную комнату открылись без стука, все тут же позабылось напрочь. Герцог де Зентье не только был недоволен, судя по лицу, но и крайне бледен.

Под его глазами залегли темные круги, мелкие морщинки будто стали глубже. Он выглядел настолько уставшим, что я не на шутку забеспокоилась, а потому снова забыла и о реверансах, и о том, что я тут не одна.

Спасла от позора меня Ангилия. Поднявшись, ловко взяла меня за руку, будто просто так, а потому присели мы уже вместе.

— Вы на сегодня закончили? — спросил мужчина у преподавателя и, получив положительный ответ, скомандовал нам ступать за ним.

Правда, Анги вместе со служанкой выпроводил переодеваться к обеду, а меня увлек на балкон, что располагался на первом этаже в столовой. Сам балкон едва ли стоял высоко над землей, но белоснежная балюстрада все равно отделяла выложенный светлой плиткой участок от парка.

Говорить я не спешила. Видела, что мужчина находится далеко не в радостном настроении, так что было принято решение помолчать и послушать, а сказать мне, оказывается, герцог хотел очень много всего. И начал он с громкого и злого:

— Идиотка!

Я опешила. Как стояла, так и ухватилась рукой за каменные перила, чтобы не упасть. Нет, конечно, я не рассчитывала на благодарность, а готовилась именно к взбучке, но чтобы меня обзывали!

— Мне бы хотелось знать, чем я удостоена чести быть названной подобным словом, — попросила я требовательно, но очень даже мягко. Без единого намека на скандал.

— Вам бы хотелось?! — пуще прежнего разъярился герцог, а я очень осторожно сделала шаг назад. И еще один, под этим немигающим взглядом. — Вам бы хотелось?! — повторил он громче, а в его глазах отражалась зимняя стужа.

— Я, пожалуй, пойду. — Я решила, что жить мне хочется гораздо больше, чем поговорить, но не успела преодолеть и десятую часть пути до дверей, ведущих в столовую, как была поймана.

Мое запястье сжали с силой, талию поймали в крепкий захват. Я даже возмутиться не успела, как была поцелована, но это не был поцелуй-благодарность, не являлся он и поцелуем-нежностью, даже страстью там не пахло. Отчаянием, наказанием, болью и злостью — пожалуй, но даже это касание всколыхнуло в моем сердце то, что я желала бы спрятать навсегда.

— Не сметь, слышите, не сметь в моем доме играть в безголовую дуру! — процедил он сквозь с силой сжатые зубы, но глаз не открывал.

Так и стояли в молчании. Я просто не понимала смысла столь витиеватой фразы, а мужчина вроде бы успокаивался, но из объятий меня не выпускал. Даже поясница вдруг заныла оттого, что так долго приходилось отклоняться назад, будучи прижатой к телу Себастьяна, а точнее к его камзолу, но возражать я не торопилась.

Сейчас был как раз тот случай, когда лучше помолчать, чтобы не усугублять.

— С-с-спасибо, — выдохнул он с неимоверным трудом, касаясь губами моего лба.

— Если я спрошу за что, вы не будете кричать? — робко поинтересовалась я, утыкаясь носом в чужую шею. Вот от кого пахло скошенной травой, а еще — дождем.

Скрип его зубов я расслышала отчетливо, так что глупых вопросов больше задавать не стала, но, увы, на этом разговор не закончился. Постояв в тишине еще с десяток минут, герцог наконец ослабил хватку — прошелся ладонью по моей спине, забирая боль, тогда как костяшки его пальцев мягко коснулись моей щеки.

— Скажите честно, Сандра, вы мое наказание или дар? — вдруг обратился он ко мне совершенно серьезно, а я все-таки задохнулась от возмущения.

Однако тут же сдулась под этим насмешливым, но каким-то чересчур грустным взглядом.