Но бросить Аллина одного, сейчас, когда против него весь мир, да он ещё в СБ, против которой тоже весь мир, и неизвестно, будет ли у Аллина завтра работа — немыслимо. Прикрыть? Понаблюдать? Ни к чему не обязывает.

В случае чего, подумал Шандор, нам с Вейсом придётся арестовать самого Аллина. Если его не застрелит охрана мэра. Может, надо будет давать показания. Но — ладно. Ладно. Так у него появляется призрачный шанс остаться в живых.

И Шандор улыбнулся:

— Договорились. Встречаемся завтра в девять, где решили.

Аллин закрыл за ним дверь и пошёл в комнату; Грей шёл за ним по пятам, повиливая хвостом. Аллин сел за стол — и Грей снова лёг ему на ноги всей тёплой живой тяжестью. Аллин включил компьютер, запустил ленту новостей — и попал на тот самый клип, в котором Цикута, окружённая языками голографического огня, пела о том, что она — факел, и просила у слушателей спички.

По краю монитора ползли политические сводки. Из заголовков выхватывалось привычное «инквизиторы», «убийство» и «беззаконие». Добавилось новое: «расстрелянная культура».

Вот и Хольвин любит говорить, что наша популяция гробит сама себя, подумал Аллин. И что мертвяки — социальный рак, а человек — Младшая Ипостась бога. Насчёт человека он, быть может, и прав, а вот насчёт популяции вообще и мертвяков — кажется, ошибается.

Они — не рак.

Они — Старшая Ипостась каких-то паразитов человека. Солитёров каких-нибудь или других червей. Им просто не выгодно перекидываться обратно.

И беды нашей несчастной популяции — в немалой степени от них. Наша популяция — как жалкий бездомный пёс, которого жрут изнутри мертвяки. Только они гораздо более продвинуты эволюционно, чем черви, живущие внутри реальных организмов: они питаются не только людьми, но и всем остальным миром.

Люди для них — корм, звери для них — корм. Все мировые ресурсы для них — корм.

Сначала всё шло к тому, что они сожрут всё и сдохнут. Но они не собираются подыхать, и мир пока жив, хоть ему и нестерпимо тяжело. Хольвин как-то рассказывал, как настоящие паразитические черви настраивают иммунную систему жертвы. Вот так мертвяки настраивают иммунную систему общества. Чтобы наша, так сказать, популяция расслабилась. Перестала дёргаться. Не мешала им питаться.

СБ — Т-киллеры, или как там правильно называются иммунные клетки. Они призваны уничтожать чужеродную дрянь. Но паразиты скоро избавятся от угрозы.

И начнут питаться ещё спокойнее и эффективнее. И так логично, что они стараются прогрызться во власть… ведь в своей Младшей Ипостаси они тоже жили там, где пищи больше всего, обработанной, готовой к употреблению пищи. Ну вот. С чего бы им менять привычки?

Человечеству и многим прочим живым существам грозит погибнуть от глистной инвазии. А люди, умирая, будут думать, что убиты себе подобными, а не глистами, натянувшими чужой облик.

Надо попытаться.

Хоть попытаться.

Может, получится дать знак. Намекнуть. Показать. По идее, за это можно умереть. В конце концов, эти самые иммунные клетки тоже умирают — чтобы продолжал жить остальной организм. Мир.

Аллин погладил Грея по шее:

— Эй, парень, вставай-ка, пусти меня. Мне тоже надо поспать. Завтра будет тяжёлый день.

* * *

Они вышли из дома рано: день успел изрядно укоротиться. Утро было холодным и тёмным, улица выходила из тумана и входила в него, клочья белёсого тумана путались в кронах, цепляясь за последние уцелевшие листья. В воздухе неподвижно стоял тонкий острый запах близкой зимы.

Улицы ещё были почти безлюдны. Ничто не помешало и не задержало.

На условленном месте Аллин и Грей были меньше, чем через полчаса.