Но пока он сосредоточенно сосал материнскую грудь, а удивленная его появлением Киита ползала вокруг по домотканым половикам.

– Ах‑с‑с, мас‑с‑с‑тер, не скажете ли вы бедному Хис‑с‑с‑у, куда мы плывем? Уже с‑с‑с‑только дней вокруг одна вода...

– Незачем тебе это знать, ящерица безногая! Не хочу, чтобы ты помер от страха раньше времени. Погоди, твой черед еще придет.

– О, мас‑с‑с‑тер, но, может, с‑с‑с‑тарому Хис‑с‑с‑су тогда лучше с‑с‑с‑амому брос‑с‑с‑итьс‑с‑с‑я за борт? Вы говорите о таких ужас‑с‑с‑сах...

– Может, и лучше. Если ты так жаждешь отправиться кормить акул, не смею препятствовать. Скажу лишь, что выжить после заседания Тайного Совета у тебя шанс все‑таки есть, а вот уйти от акул – точно никакого. Даже колдовство не поможет.

– Почему же, мас‑с‑с‑тер?

– Да потому что акулам помогу я. Понятно?

– О да, да, мас‑с‑с‑тер!... Я повинуюсь, я повинуюсь...

Упряжка из двух молодых левиафанов стремительно влекла утлую лодчонку. Далеко впереди, над теплым морем, за тысячи лиг от берегов Северного Хьёрварда вставали черные, вылизанные волнами и ветром скалы. Их не было ни на одной из карт Большого Хьёрварда, а в прибрежных тавернах всех четырех континентов просоленные морские волки шепотом передавали друг другу страшные истории о черном острове‑призраке с громадной каменной пастью, что, раскрываясь как живая, с легкостью глотает корабли. И якобы от этой напасти есть только одна защита – молить Хедина Милостивца ниспослать оборону. А еще говорили капитаны, что нет‑нет да и встретится бегущий по морским волнам проглоченный черной пастью призрачный корабль, коему не нужны ни паруса, ни весла, ибо тянут его вперед подвластные страшному чародейству морские демоны...

Об этом думал Хисс, змеиный царь, глядя на поднимающиеся из воды блестящие мокрые кручи. Призрачный остров! Это было хуже, чем смерть. Намного хуже.

С улицы доносился звонкий смех Ками. Старый Хрофт отложил клинок, который правил, и угрюмо задумался. Тяжко познавать пределы своих сил тому, кто в былые времена мог гасить и вновь зажигать звезды! Тяжко сознавать, что друзья, с кем рубился плечо к плечу, вынуждены продолжать неравный бой без тебя, потому что рука уже начала изменять тебе! День за днем, ночь за ночью гложет тебя неизбывный червь сомнений – а зачем ты еще ходишь по этой земле, Бессмертный? Люди наслаждаются каждым прожитым днем, потому что знают – их век короток. А что делать тебе, прожившему уже тысячелетия и, если не срубит в поединке рука сильнейшего противника, спокойно могущему дожить до самого Дня Гнева, Второго Дня Гнева, когда вернется из своих странствий Творец, и одно мановение Его Божественной Мысли обратит в Ничто всю Сферу Миров, все Упорядоченное?...

Ах, какое было время, когда он насмерть дрался с Лишенными Тел в Южном Хьёрварде! Какое время! Никогда уже не пережить подобного... Для Неназываемого он, Хрофт, Игг, Один, оказался недостаточно силен. Так что же тебе осталось, Древний Бог? Слушать детский лепет Ками, девочки, вырванной из лап смерти чародейством Эльтары?

Он грохнул кулаком по столу – доски разлетелись бы вдребезги, не будь столешница сделана им самим.

Стало немного легче.

Старый Хрофт ждал. Подобно тому, как ждал когда‑то в бессрочной своей ссылке. Тогда он дождался – молодой маг по имени Хедин Познавший Тьму как‑то раз забрел в его жилище...

Он сделал все, чтобы подтолкнуть этого мальчишку идти именно той дорогой, которая нужна была ему, Хрофту. И добился полного успеха – Боргильдово Поле было отомщено сторицей. В Обетованном обосновались Новые Боги. А ему, Хрофту, осталась все та же неистребимая скука.

Частично ему удалось развеять ее, сражаясь с порождениями Потрясения. Когда в пределах Обетованного, у самых престолов прежних владык, гремела последняя битва, нарушился ход многих и многих небесных сфер, изменили свои русла магические реки Вселенной, драконы Времени, в ужасе мечась по перекатам великой реки вечности, натворили немало бед – и в обычные, населенные Смертными и Перворожденными земли, ворвалось немало чудовищных сущностей, возникших, наверно, еще до начала времен.