Мастер Камней внезапно оказался рядом – лицо лоснится от пота, глаза навыкате, правая рука неестественно вывернута, словно бы сломана, однако наготове уже какое‑то истребительное заклятье – заклятье, направленное в его, Горджелина, девочку!...

Руки, память, дар – все то в маге, что позволяет ему творить волшбу, оказалось быстрее мысли Горджелина. Раскаленный воздух перед Мастером Камней вспороли тысячи тысяч тончайших ледяных игл, они впивались в лицо, в грудь, и каждая такая иголка, тая, обращалась в разъедающую все и вся кислоту...

Мастер Камней дико заверещал, закрутился на месте, прижимая ладони к лицу, – на пальцах кое‑где уже проглядывали кости, стремительно черневшие от Горджелинова яда, – и на Снежного Мага тотчас набросились Властительница Вихрей вместе с Королем Рассветов. Равнодушный не успевал защититься...

Двалин мрачно вытер окровавленную секиру. Ишь, какие хлюпики! Всего‑то одна рана на двоих – а сразу бежать! И вопили‑то, вопили‑то при этом! Девица нетверда душой оказалась, в бега ударилась, ну, и мужик за ней... Эхма, не удалось рубануть как следует, Р‑родгар!

Гном быстро огляделся, заметил на столе баклагу, понюхал – и лицо его просветлело.

– Родгар, ты посылаешь мне пиво! Вот уж что кстати!

Одним глотком опорожнив посудину, Двалин крякнул, вытер усы и бороду, поудобнее перехватил секиру (чем дольше длилось это сражение, тем тяжелее становилась собственноручно выточенная когда‑то рукоять) и поспешил назад. Об исчезнувших противниках он уже не думал. Думать будем после Сейчас надо драться.

О том, что думать полезно и во время драки, он почему‑то не вспомнил.

Коридоры были пусты, комнаты тоже; отлично чувствовавший направление Двалин быстро понял, что коридор, загибаясь, ведет его обратно во двор.

– Ну что ж, – пробурчал он, со злостью сплевывая в угол и вновь опуская на лицо глухое забрало. – Никуда от этой магии не денешься – так, что ли, выходит?... – И со всего маха пнул ногой дверь.

Гном оказался во дворе как раз в тот миг, когда Горджелин насылал на Мастера Камней свою колючую тучу.

"Э, да он что ж, за нас, выходит?" – оторопело подумал Двалин, но в следующий миг перед ним возникли спины какой‑то чернявой всклокоченной красотки и здоровенного битюга – такому только в шахте своды крепить. И тут даже невосприимчивый к чужой магии гном понял, что Горджелину сейчас настанет конец ‑

казалось, в смертельном страхе застонал сам воздух, в ужасе спеша убраться прочь. Битюг поднял руку, красотка что‑то зашипела, и...

Равнодушный сжался. Он не успевал поставить ни единого, даже самого простого щита. Рядом корчился Мастер Камней, чуть дальше продолжала сражаться его, Горджелина, дочь, а сам Снежный Маг приготовился к смерти.

Что‑то глухо треснуло, битюг внезапно рухнул вперед, не успев даже подставить руки, упал точно подкошенный. За ним возник невесть откуда взявшийся гном со здоровенным топором в руках, замахнулся вторично, метя во Властительницу Вихрей; та было уклонилась, но тут и Горджелин пришел на помошь своему спасителю.

Отброшенная, Вихрь покатилась по камням – прямо в зеленые объятия ловчей снасти Ярины. Крепкие зеленые жгуты, успевшие к тому времени оплести почти все стены, вцепились ей в руки и ноги, захлестнули шею – не до смерти, но чтобы не двигалась...

Двалин метнулся в сторону, а плита, на которой он только что стоял, вспыхнула и рассыпалась незримой золой.

...В ином сражении бывает так, что, если силы противников равны, все решает случайность. Случайно появился Двалин в тот самый момент, когда сразу двое повелителей заняты были Горджелином и не заметили гнома, а после этого перевес оказался уже на стороне Ярины и ее товарищей.

Захлебываясь кровью, Горджелин закричал: "Стойте!" – закричал, одолевая боль (удар об стену был все‑таки очень силен), но его былые союзники и не подумали прислушаться.