При виде ратника в островерхом теле, в бахтерце с золочеными пластинами и мечом на поясе, дородная девица лет двадцати в синем халате застыла, словно оглянувшаяся на Содом жена Лота. Глаза ее широко распахнулись, а челюсть начала медленно опускаться вниз.

    -  «Синопскую» будем брать, мастер? - оглянулся Немеровский. - Или «Пшеничную»?

    -  Соль, главное, не забудь, - безразлично пожал плечами Росин. - Соль у вас есть, девушка?

    Продавщица медленно покачала головой.

    -  Да вон же, на полке стоит, Рая! - возмутился Никита. - Рая, ты чего?

    -  И водка на полке есть, - на всякий случай предупредил Немеровский. - Я видел.

    -  А… А вы кто? - ухитрилась спросить девушка не закрывая рта.

    -  Рая, ты чего, меня не узнаешь? - удивился Хомяк. - Это я, Никита, из пятого дома.

    -  Никита…

    -  Мы из Ленфильма, - произнес Росин волшебную фразу. - Мы тут кино снимаем.

    -  Ах, кино… - мир, перевернувшийся в сознании продавщицы, начал медленно возвращаться в нормальное положение. - Понятно, кино…

    Она наконец-то закрыла рот и оглянулась на полки.

    -  А соль у меня есть, мелкая, крупная и йодированная.

    -  Иодированной, - решил Немеровский. - Наверное, давайте сразу ящик. И водки «Синопской» ящик.

    -  На меня запиши. Рая, - подал голос Хомяк. - Как обычно.

    -  Тогда два ящика, - обрадовался Миша. - А я за второй заплачу.

    -  Оба запиши, Рая.

    -  Тогда я…

    -  Стоп! - оборвал их состязание мастер. - Двух ящиков хватит за глаза и за уши. Нам еще шведов завтра бить, не забывайте. Два ящика водки и ящик соли. Все.

    «Додж» Хомяка был перегорожен на два отсека, и если спереди помимо водительского и пассажирского сидения имелся самый настоящий раскладной полутораслальный диван, то сзади - обширный грузовой отсек. Три ящика просто потерялись в его утробе - Никита деловито захлопнул дверь и указал на дом напротив павильона:

    -  Это мой.

    Внутри двухэтажный кирпичный особняк выглядел отнюдь не так роскошно: голые оштукатуренные стены, груды досок, сложенные на полу обширного холла, лестница без перил и циркулярная пила под ней.

    -  Сам, что ли строишь? - понятливо огляделся Немеровский.

    -  Нет, кладку я заказывал, - покачал головой детина, отпуская узел галстука. - Ну, а уж пол настелить или перила поставить сам смогу. Что я, безрукий что ли?

    -  Это отлично, - поднял палец Миша. - Значит, у тебя наверняка есть рабочая роба. Брезентовые штаны, там, и ватник. И сапоги кирзовые.

    -  Кирзачи есть, - признал Хомяк, - я в них за брусникой хожу. А спецовка прямо грязная, олифой я ее замарал.

    -  Будем считать, что смолой сосновой, - тут же подкорректировал «легенду» Немеровский. - Ремень широкий кожаный имеется? Топор за него заткнешь, нож на пояс повесишь, и получится обычный вепский ополченец. Или ты думаешь, они во фраках ходили? Считай себя вышедшим на войну лесорубом. А это что?

    Миша указал на небольшую металлическую гирьку, подвешенную на тонкий тросик.

    -  Отвес, - поднял его с пола Хомяк.