Эти слова переносят нас во времена Строгановых, о которых мы только что рассказывали, напоминают нам рассуждения Генриха Штадена и Андрэ Тевэ о близости Америки к Северной Московии<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style>.

Через пять лет после выхода книги «Двухсотлетие открытия Аляски» в американском журнале «Славянское и восточное обозрение» (октябрь, 1946) появилась статья «Затерянная колония Новгорода на Аляске». Историк, написавший эту работу, указывал на найденное в США письмо русского отшельника Германа, жившего на Аляске с 1795 по 1837 год.

Герман в 1795 году был убежден, что первые русские поселенцы на Аляске были новгородцами, пришедшими туда морем около 1570 года. Известно также, что в 1937 году межевые чиновники из министерства внутренних дел США открыли на Аляске древнее поселение, основанное по ряду примет русскими людьми.

Задолго до того, как кадьякский отшельник Герман погружался в размышления о новгородцах, впервые увидевших снежные вершины Северной Америки, русская печать указывала на заслуги Ивана Грозного в изучении Северо-Востока. В 1769 году в журнале Российской Академии наук была напечатана статья о древних открытиях русских на севере Тихого океана. В ней говорилось о том, что Иван Грозный посылал исследователей для установления границ Сибири на Северо-Востоке.

Землепроходцы возвратились на Русь после смерти Грозного, уже в царствование Федора Иоанновича (1584–1598). Эти люди будто бы прошли морем до Чукотского мыса, до Камчатки.

Много воды великих рек утекло с тех пор в Ледовитое море! И много тайн еще хранит история нашей Родины. Напомним снова о знаменательном обстоятельстве, что пресловутый пролив Аниан появился на карте Гастальди только после того, как Иван Грозный назначил награды за открытие Северного морского пути в страны Востока.

Какие воды пенились под форштевнем корабля, построенного вологодскими плотниками и украшенного знаками Дракона и Единорога?

В неудержимой фантазии Мальдонадо было зерно предвосхищения какой-то истины. У берегов Аниана, как уверял этот испанский лжец, он видел корабль, направлявшийся в Архангельск. Это отголосок напряженного внимания, с которым иноземцы — в частности, слуги испанской короны — следили за распространением русского влияния далее на Северо-Восток, за ростом нового города у Белого моря. Незадолго до мнимого путешествия Мальдонадо, король датский грозился захватить остров Кильдин и сжечь «башню святого Николая» в устье Северной Двины.

Архангельск уже торговал со Скандинавией, Голландией, Англией, Францией. Жан Соваж, мореход из Диеппа, своими глазами видел на архангельских складах «большие исландские кожи». Заодно Соваж изучил укрепления города и нашел превосходным главный бревенчатый «замок» Архангельска.

По архангелогородским деревянным мостовым ходили и Фрянчишка Чирей, и Иван Девах-Белобород — тот самый «голландский немец» ван дер Балле, которого Оливье Брюнель пригласил ехать на Русь.

Вероятно, уже тогда здесь между бочек с ворванью бродил и загадочный «посол» принца Оранского, известный впоследствии под прозвищем Саввы Фрянчуженина, с которым мы еще встретимся.

Эрик Мунк из Вардегуса, мечтавший об открытии Гренландии трудами русского кормщика из Колы, по приказу датского короля не раз пытался пробраться к Коле и устью Северной Двины для измерения глубин и зарисовки берегов. Две королевские галеры прикрывали судно Мунка во время его походов.

Слухи о связи Ледовитого моря с Теплым морем будоражили воображение иностранцев.

В год мнимых открытий Мальдонадо англичане, жившие в Московии, стали доказывать, что для поисков прохода в Теплое море русским никак не обойтись без услуг Джона Ди, алхимика, чернокнижника и астролога, приближенного королевы Елизаветы.