— Петрович, подъем. Щель копать будем.

— Какую щель? — удивляется Петрович.

— Половую, блин.

— ?!

Мой тонкий юмор пролетает мимо головы водителя, для него половая щель это щель в полу между досками, и никак иначе. А причем здесь блины он вообще не понял. Приходится объяснить, что такое щель и для чего она нужна на огневой позиции. Опять копаем.

Как только заканчиваем копать, Костромитин отзывает меня в сторону.

— Думаешь, завтра сунутся?

— Непременно, товарищ лейтенант.

— Я тоже так думаю, — говорит лейтенант и тут же подкидывает очередной вопрос. — А почему ты немцев фрицами называл?

— Одно из наиболее распространенных у них имен. Да какая разница, фрицы, гансы, иоганны или адольфы. Один черт.

— Тоже правильно, — соглашается Костромитин. — А в армии, говоришь, не служил?

— Не служил, товарищ лейтенант.

— И из пушки раньше не стрелял?

— Не стрелял.

— И документы у тебя сгорели.

— Сгорели.

Лейтенант держит паузу, видимо, ждет, что я продолжу, но я молчу. Наконец, он не выдерживает.

— Орудие отгоризонтировать штука не хитрая. Я даже готов поверить, что с механизмами наводки и установками прицела ты за десять секунд разобрался, все-таки человек с высшим образованием. Но из пушки ты раньше стрелял или, по крайней мере, на огневой позиции раньше был. Новобранцы первого выстрела всегда боятся, а ты даже ухом не повел. По этому поводу ничего сказать не хочешь?

— Не хочу, товарищ лейтенант.

Я упираюсь в свою версию, и отступать от нее не намерен. Костромитин это понимает.

— Ну ладно. Кстати, ты на барабане углов какую дальность выставлял?

— Восемьсот.

— Восемьсот это дальность прямого выстрела, на восемьсот метров и меньше стрельба ведется с постоянной установкой прицела – шесть. А вообще ставится дальность до цели в гектометрах минус единица.

— Значит, фактически прицел стоял на девятьсот метров, а танк был еще дальше.

— Нет, просто стреляли снизу вверх, поэтому первый снаряд лег с недолетом.

— Спасибо за науку, товарищ лейтенант.

— Пожалуйста. Завтра посмотрим, пошла ли она тебе впрок.

Интересно, что он себе нафантазировал. Что я у белых в артиллерии служил? Или в лагере по пятьдесят восьмой сидел, а после начала войны сбежал? Отсюда и отсутствие блатных наколок, и отсутствие документов. А с артиллерией я мог и раньше познакомиться. Ладно, сейчас это не важно. Важно сдаст меня лейтенант куда надо или нет.

Утром нас разбудила винтовочная стрельба. Солнце только начало разгонять ночную тьму. Стреляли где-то севернее, в районе Зборова. К винтовкам присоединился пулемет, потом затявкали пушки, скорее всего сорокапятимиллиметровые. А вот это они зря. Похоже, наши ущучили немецкую разведку в пойме Днепра и начали ее давить. Но зачем выдали позиции ПТО? Немцы ведь только этого и ждут. Вскоре все перекрыли взрывы снарядов и мин. Это уже фрицы с правого берега, своих вытаскивают и наши позиции давят. Позиции здесь, кстати, так себе, нормальные траншеи нынешним уставом не предусмотрены, понарыли отдельных ячеек и сидят в них как кроты. Стоп! А где танки? Согласно исторической правде мне обещаны были танки. И еще мотоциклы. Где они?

Когда сквозь притихшую канонаду донесся треск мотоциклетных двигателей и лязг танковых гусениц, я даже обрадовался. Не врет история, не врет! Точнее не во всем врет.