Глава ДЕСЯТАЯ

Это просто фантастика!

Летом, когда раскаленное солнце лениво скатывается к горизонту, щедро посылая на землю свою волшебную энергию, когда в предвечернем воздухе вместе с разлитым теплом носятся бередящие душу запахи трав и кустов, на раскрашенной зеленью набережной и в прилегающих к ней бульварах и парках наблюдается, можно сказать без преувеличения, целое столпотворение горожан.

Осенью же, с наступлением дождей и прохлады, напротив — картина резко меняется. Но стоит лишь объявиться ярким лучам и оживить поблекший пейзаж, как людей снова неудержимо тянет на близкие сердцу места.

Вот и сегодня не по-октябрьски щедрое светило было на удивление благосклонно. Столбик уличного термометра днем взлетел до отметки в пятнадцать градусов и даже с приближением сумерек не желал опускаться вниз. Навоевавшийся за день с домами и деревьями ветер, абсолютно измотался и, вконец обессилев, затих. Под ногами шуршали опавшие листья, слышался громкий смех молодежи, кучками толпившейся то там, то здесь. Обрадованные редкой погодой, блаженствовали на лавочках или, не спеша, прогуливались пенсионеры и прочий, свободный в это время народ.

Знакомое нам мужское трио очутилось в конце бульвара, где с высокого постамента памятника, сооруженного благодарными потомками, скрестив на груди руки, задумчиво и мудро вглядывался в зеркальную гладь полноводной реки великий поэт и гражданин, который однажды в порыве нахлынувших чувств, с полными слез глазами прошептал слова признания в любви к матери рек русских: «О Волга!., колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я!». Здесь и начинался верхний прогулочный ярус, убегавший влево и вправо и терявшийся где-то вдали за деревьями и домами.

Само собой разумеется, что никому из гуляющих в это время не могло прийти и в голову, что вот сейчас, здесь, на набережной, среди них, находится тот, чье могущество столь велико и всесильно, что имя его каждый раз упоминается с чувством суеверного страха, сильного душевного трепета и тайного безотчетного интереса. И уж тем более, кто бы мог признать эту демоническую личность в хорошо одетом галантного вида мужчине, который со спутниками, облокотившись на ажурное чугунное ограждение набережной, окидывал взглядом открывшийся с высоты верхнего яруса живописный пейзаж. А внизу, прямо под ногами, у самой воды, как громадный белый лайнер, сверкало просторными окнами здание речного вокзала, а чуть поправее — с прогулочной площадкой на крыше и, как нарисованной, стройной башенкой с золотистыми часиками не менее нарядное здание ресторана.

С весны и до глубокой осени сюда приставали красавцы теплоходы, и тысячи шумных туристов высыпали на берег, чтобы полюбоваться местными красотами городских достопримечательностей и запечатлеть их на память.

— Эх, вот если бы вы, Петр Петрович, пожаловали бы к нам немного пораньше, — мечтательно проговорил Шумилов, — здесь была бы совершенно иная картина… Такая красота… Тепло, кругом зелень, чистота… Куда приятнее, чем сейчас!

— Вполне разделяю ваши патриотические чувства, уважаемый Валерий Иванович, — соглашаясь, ответил «Воландин», — но в то самое время, о котором вы так вдохновенно говорите, мы находились в не менее исторически интересных и привлекательных местах… Ведь разного рода проблемы и проблемки, любезнейший, имеются без исключения везде, — ухмыльнулся он многозначительно, — куда ни плюнь. А поэтому и работы у нас предостаточно. Так что никакой перспективы остаться безработным, как вы понимаете, у нас в ближайшее обозримое время не предвидится, — засмеялся он откровенно, бросив взгляд на своего помощничка. — Если не ошибаюсь, и были мы тогда…

— В Стране восходящего солнца, Петр Петрович, — опередил его шустрый пионерчик.