Оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что незаметно для себя оказался на лавочке как раз напротив бывшего губернаторского дома. Перед самым входом в музей на дороге над чем-то колдовали рабочие в оранжевых накидках. Очевидно, ремонтировали асфальтовое покрытие. А слева от него, на другом конце лавочки, находилась какая-то компания. Наверное, точно такие же ротозеи, как и он. Они, похоже, о чем-то спорили. Один из них мягким голосом убедительно говорил другому:

— А мне кажется, что замечательно. Я бы даже сказал, что этот молодой человек просто неприлично талантлив. Да, да, да! Так образно и неизбито, такая высокая поэзия. Как ты думаешь, Галактион?

— Знамо дело… может, оно в точности и так… — отозвался тот, к кому обращались.

Жорка удивленно насторожил уши:

«Уж не о нем ли треплются эти… брехуны? Довольно странно. И откуда им вдруг стало известно про только что написанные стихи?.. Но если все же о нем, то, похоже, что этот очкастый хмырь кое-что смыслит в поэзии».

— А я вот категорически не согласен! Какая же это поэзия? — возразил неизвестный шарообразный тип с торчащими, как у кота, усами, в упор взглянув на Буфета. — Да-да, вы совершенно правы, мы говорим о вас. И знаем о вашем стихосложении как раз потому, что совсем недавно вы мне эти стихи кричали в самое ухо… У меня даже и сейчас еще там звенит, — и он как бы в подтверждение слов поковырялся в ухе коротеньким пальцем.

Жорка презрительно сплюнул под ноги, подумав про себя: «Вот еще, тоже мне выискался ценитель поэзии. Да кому твое дилетантское мнение-то интересно?»

А прилипчивый тип не унимался:

— И напрасно вы, Георгий Иванович, так высокомерно плюете на мнение простого читателя. Ну кто, как не мы, истинные знатоки и ценители поэтического слова, можем беспристрастно оценить и вовремя подсказать… некоторым зарвавшимся стихоплетам… их принципиальные ошибки?

Жорка отчетливо понял, что от этого типа ему просто так не отвертеться, да и сторонники у него тут тоже имеются, и он решил согласиться на полемику.

— Ну и что же вам не понравилось в моих стихах? — вздохнул он, пробуя набраться терпения.

— А что там и вообще-то может понравиться? — искренне удивился шарообразный. — Рифмы — банальные, хотя по окончаниям и подходят, но предсказуемы и избиты. А вот содержание уж вообще ни в какие ворота не лезет! Полная чепуха! Похоже, что у автора в голове просто рифмованная словесная каша. Так точно такой же каши и у меня предостаточно. Вот, если хотите, и я сейчас в один момент что-нибудь сочиню? — глянул он вопросительно на Буфета.

— Ну валяйте, — глядя исподлобья, скептически фыркнул тот.

И тут котообразный тип принялся декламировать:

— А ну скажи, Галактион, совсем не хуже, если даже не лучше? — толкнул он в бок здоровенного парнину в черной кепке, лихо сдвинутой набекрень.

Тот, ухмыльнувшись, только поскреб затылок:

— Дык, знамо дело… вроде оно как… того…

— Конечно же, того, — искренне обрадовался толстяк, — а у него не того! — беспощадно заключил он, глядя на своих компаньонов. И тут же вновь повернулся к Буфету. — Ну скажите, и что за идиотская манера так странно и… неуклюже излагать свои мысли? А?

— Да это просто поэтические образы, аллегории, — болезненно морща лицо, попытался объяснить Жорка, — чтобы лучше запоминалось. Такой поэтический прием…

— Никакие это не образы, — перебил его оппонирующий тип, — а этот любитель мрачной словесности, — снова повернулся он к сидящим рядом с ним, — подобным образом просто портит настроение, выливая на головы людей эти словесные помои.