Добравшись успешно домой, новоиспеченный герой, понятное дело, выложил с порога жене о неожиданном награждении. Аделина Павловна, охнув, всплеснула руками, и, засветившись лицом, повисла на шее у мужа:

— Это, Левушка, для тебя, может быть, неожиданность, а я вот давно поджидала. Уж кому-кому, а тебе-то, конечно же, по заслугам… Нечего тут и говорить! — и она, привычное бабье дело, тут же залилась потоком радостных слез.

Чмокнув растроганную жену и высвободившись из ее объятий, Орлов первым делом утолил одно из томивших его желаний: взглянуть на собственную персону в зеркальном отражении, а, насладившись отменным зрелищем, кинулся накручивать телефон, звонить в Белокаменную. Но сколько ни пробовал набирать, было или занято, или никто не отвечал. Орлов уже начинал терять терпение, но тут на другом конце откликнулись и исключительно приятный певучий женский голос сообщил, что сегодня уже никого нет, а будут только завтра с утра. Что пусть он наберется терпения, ведь утро вечера мудренее. И, игриво засмеявшись, очевидно, прехорошенькая обладательница голоса в конце послала привет его древнему городу и всем землякам без исключения.

Орлов, немного успокоенный ответом столичной барышни, тем не менее буркнул про себя, покачав головой:

— Но вообще-то это черт знает что! Раньше, до перестройки, все торчали на местах допоздна, а сейчас в шесть вечера и от министерских чиновников уже ни слуху, ни духу. Быстро же перестроились, черти полосатые!

А вот до Кружкова Федора Александровича можно было дозвониться, прямо скажем, сегодня без труда, потому как весь текущий день он провел исключительно в домашней обстановке.

Нетрудно догадаться, что вчерашнее вечернее событие произвело на него, говоря откровенно, неизгладимое впечатление и наложило при этом на внешность обожателя маленьких амуров довольно приметный отпечаток.

После ночки, полной кошмарных сновидений, со зловещими оборотнями и прочими жуткими картинами, он очнулся с чугунной головой и отвратительным самочувствием. Внутри, где-то в самом низу живота, что-то неприятно ныло и болело, в ногах поселилась непонятная слабость, а на бледном и помятом лице под провалившимися глазами залегли мрачные круги. Кружков глянул в зеркало и тут же поразился, увидев густую белую прядь волос на своей взъерошенной голове. Словно только что испачкался белой краской.

— А вот и результат от вчерашних событий… Черт побери! — процедил он сквозь зубы обреченно, потрепав побелевшую прядь рукой.

За первоначальным удивлением тут же приплелось и искреннее огорчение. Да и понятно — ведь седые волосы на голове как желтые листья на деревьях. И то и другое — предвестники надвигающейся осени.

Совершенно невозможно передать все те мысли Федора Александровича, которые наполняли его буйную побелевшую голову, но можно с определенностью заявить, что через некоторое время он пришел к утешительному выводу: поседевшие волосы — это сущая ерунда, рано или поздно, но явление неотвратимое. Все могло закончиться и более печальным исходом. Стресс он и есть стресс. Он как молния в человеческом организме. Если даже ничего и не заденет, то уж бесследно, будьте уверены, не пройдет.

Приложив ладонь в область груди, он с тревогой прислушался к сердечной мелодии, но никаких отклонений обнаружить не смог. Сердце билось все также мощно и методично.

На работу Кружков решил не ходить. После этакой кошмарной передряги требовался хоть какой-то маломальский отдых и уход за потрепанным организмом. Впрочем, на сегодняшнем партийном собрании он был должен возглавить редакционную комиссию. Но, все остальное к черту, здоровье, безусловно, дороже. Ничего, незаменимых на свете не бывает, пусть и ему замену подыщут. Начальников на заводе в последнее время развелось как жирных червей на навозной куче. Пусть попашут и другие, не переломятся.

На расспросы крайне удивленной недоверчивой супруги пришлось сослаться на ночные кошмары.