Из бойницы вид открывался благостный: сразу за крутым, градусов сорока пяти, склоном начинался луг, который тянулся до древних курганов - пяти остроконечных холмиков в три человеческих роста высотой. За курганами начиналась густая дубрава. Судя по всему, здесь вообще ничего, кроме дубов, и не росло. Через луг от усадьбы тянулась дорога, что отворачивала за дубравой куда-то вправо. Там еще проглядывал край желтоватого жнивья - видимо, скошенного хлебного поля.

    Над воротами на стене стоял бревенчатый терем - тоже с бойницами, с дырками в полу. Зачем, Андрей и сам догадался: если враг взломает первые ворота, то, пока он ломится во вторые, через дыры в него можно стрелять из луков, метать копья и лить кипяток.

    -  Здесь колья сухие, - подвел итог осмотру Белый. - Пару лет простоят. На дуб мореный тын менять надобно, на дуб. Да пока его вымочишь, ужо внуки вырастут.

    -  У тебя много внуков, Пахом?

    Дядька дернулся, сморщился:

    -  Мыслю, много быть должно. Да где они все ныне? Кто ведает… Ты как, барчук, отдыхать ныне пойдешь, али делом займемся?

    -  Делом, - тут же встрепенулся Андрей. - В постели поваляться еще успеется.

    -  И то верно, - согласился дядька. - Негоже молодцу к перине привыкать. Перина - для стариков немощных. Отроку же в седле жить надобно, спускайся к воротам, а я лук принесу.

    К терему вела своя, деревянная лесенка. Зверев спустился но ней, миновал скучающего паренька лет шестнадцати с копьем и круглым щитом. Тот низко поклонился. Андрей кивнул в ответ, вышел из усадьбы и остановился, повел носом, втягивая влажный аромат травы, прислушиваясь к стрекоту кузнечиков, дыша полной грудью.

    Нет, все здесь было настоящим. Слишком, слишком настоящим. И все же… Четыреста лет в прошлое - разве это возможно? Как он мог сюда попасть? И как долго здесь пробудет?

    -  С другой стороны, - отметил он, - теперь мне не нужно ходить в школу и зубрить уроки. А главное - уж отсюда меня точно в армию не призовут. Руки у военкомата коротки.

    -  Держи, - появился из ворот Пахом. За спиной его, на скрещенных ремнях, висели два колчана. Андрею же он протянул широкий серебряный браслет, украшенный синей, зеленой и красной эмалью и несколькими жемчужинами. - Чего любуешься? На запястье надевай! Бо забудешь, опосля тетива руку порежет.

    -  Как порежет?

    -  Как-как… Как стрелу выпускаешь, тетива часто до руки, что кибить держит, достает. Тугая - оттого и режет, что нож вострый. Айда на озеро.

    У основания «перекладин» крестообразного озера поднимался небольшой взгорок, перед ним из земли торчал совершенно иссеченный пень в половину человеческого роста. Дядька остановился метрах в двухстах от него, расстегнул колчаны. В одном оказался двояковыгнутый лук, в другом - толстый пук стрел.

    -  Давай, - разрешил Пахом, вешая колчан со стрелами Андрею через плечо, а сам уселся на травку позади паренька.

    Зверев вытянул одну из стрел, наложил ее на тетиву, попытался натянуть, зажав двумя пальцами.

    -  Да ты чего, барчук, первый раз лук в руках держишь?! - неожиданно возмутился Белый.