А еще у нас есть третий персонаж. И этот третий персонаж – женщина. Женщины были креолки – некоторые из них. Но в начале века уже сложилась традиция завозить бедных иностранок. Были француженки, давшие имена знаменитым танго: вспомним «Жермену», вспомним «Иветту». А еще были женщины из Центральной Европы, польки, которых называли – помню, Каррьего употреблял это слово – «валески». Были и такие женщины. И вот вместе с этими тремя персонажами возникает – о том, как это случилось, нам никогда не узнать, – возникает танго.

Да, танго уходит корнями в милонгу, а еще в хабанеру. В книге, о которой я буду говорить на следующей лекции, в книге Висенте Росси «Дело для черных» утверждается, что все это имеет африканское происхождение. Но я полагаю, что это африканское происхождение весьма отдаленно. Хотя фонетика слов «милонга» и «танго» намекает на Африку, мне с детства было известно – по опыту моей семьи и еще многих семей, – что негры забыли свою родину, забыли свой язык, осталось всего-навсего несколько слов; они, по выражению Висенте Росси, «погрузились в смоляную Лету». Быть может, многие из них даже не знали, что их родителей продавали на невольничьем рынке на площади Ретиро, – у них не было исторической памяти. Но, возможно, они оказали свое влияние, как это, несомненно, произошло с джазом, североамериканским родственником, возникшим в среде, подобной той, что я описал, возникшим в определенном месте, где чернокожее население было представлено гораздо плотнее, чем у нас. В Монтевидео, по-видимому, тоже было плотнее, чем в Буэнос-Айресе, да так обстоит дело и сейчас. Сейчас негров почти и не видно. Я как-то написал «Милонгу смуглых». И в ней есть строка: «Мартин Фьерро, убивший негра», а потом: «Он как будто убил их всех», – потому что негры здесь действительно очень редки.

Ну и Висенте Росси пишет о танцевальных домах, которые именовались «академиями». Самой знаменитой являлась Академия Сан-Фелипе на юге старого Монтевидео, хотя свои академии были во многих районах. И Висенте Росси спас прекрасную книгу – потому что, если бы он ее не написал, мы бы лишились многого, он спас слова – зачастую неудобь сказуемые, я не хочу их повторять, дабы не оскорбить ваш слух, – а еще он спас музыку этих первых милонг. Так вот, маэстро Гарсиа мне сообщил (сам я в музыке не разбираюсь), что это очень простая музыка. Сами композиторы не могли ее ни записать, ни прочесть. Свои мелодии эти композиторы насвистывали или напевали. А теперь я попрошу маэстро Гарсиа, чтобы он [неразборчиво] золотую брошь для этой лекции, если вы позволите мне использовать эту метафору, столько же новую, сколь и дерзкую, и мы сможем услышать несколько милонг, а затем – чтобы вы убедились, что, хотя техника и эволюционировала, дух остался прежним, – какое-нибудь старое танго. Сам я не осмелюсь произнести ни одного названия. Кажется, первое танго, которое я услышал в детстве, было «Початок». Возможно, это могла быть и «Брюнетка», но все-таки мне кажется, что «Початок», в который добавили поистине непристойные слова, а я принимал все на веру и думал, что «Початок» так и поется, не зная еще, что на самом деле такое невозможно. Но не бойтесь, я не позволю себе никаких вольностей. Слова самые простые, эти милонги танцевали бандиты в Монтевидео году этак в 1880-м, и в них уже есть – быть может, в виде пророчества – в них уже есть танго, последующую эволюцию которого мы рассмотрим на нашей ближайшей встрече.

Лекция третья

Эволюция и распространение

Аргентина времен Столетия. Празднования и комета Галлея. Аргентина: мировое признание.