— Стоп! — прервал Жана Павел Михайлович.

Майор и Оторва дошли до глухого проулка, расположенного параллельно неприятельским укреплениям; одна его сторона была защищена от попадания бомб. Они остановились перед маленьким домиком, почти невредимым, если не считать окон, из которых вылетели все стекла.

— Вот здесь я живу, — сказал майор. — Зайдем! В нашем распоряжении два часа.

— Как? Два часа… так мало?

— Мне удалось помешать твоей казни, но смертный приговор не отменен. Необходимо выиграть время и добиться помилования, ибо власти здесь суровы и законы беспощадны.

И Оторва с великолепным спокойствием воина, которого ничто не может напугать или смутить, ответил:

— Так, нужно выиграть время. Расскажи мне скорее, как можно скорее, дорогой Поль, каким образом мой вчерашний друг, мой сегодняшний спаситель оказался моим братом.

— Это очень трогательная и грустная история.

— И какая ужасная могла быть у нее развязка! Я содрогаюсь при мысли о том, что мы вполне могли убить друг друга.

— Я все тебе расскажу, к сожалению, пока лишь вкратце. Слушай… Я постараюсь быть лаконичным и в то же время ничего не забыть. Произошло это в тысяча восемьсот двенадцатом году. Тогда, как и сейчас, Россия и Франция воевали друг с другом. Война шла ожесточенная, безжалостная, и итогом ее было крушение если не славы, то могущества этого колосса — Наполеона!

Поход французской армии, вторгшейся в Россию, поначалу был триумфальным. Потом была Москва, святой город, который мы сами разрушили. Пожар Москвы стал одним из тех актов вандализма и в то же время высокого патриотизма, когда, калеча нацию, ее спасают.

Москва была необходима французам, чтобы провести в ней зиму. Ее разрушение было для них катастрофой, им пришлось поспешно отступить — надвигался голод и страшные русские морозы.

Триумфальный марш сменился беспорядочным отступлением, которое вскоре превратилось в паническое бегство. Зима была ранняя и суровая. Французы проявляли чудеса героизма и все же гибли тысячами. Они испытывали чудовищные страдания и несли устрашающие потери. Эта мрачная и величественная эпопея имела место сорок два года назад, но память о ней не стирается.

Наш отец, как ты, конечно, знаешь, служил в этой Великой армии. Он был одним из героев борьбы не на жизнь, а на смерть, когда против французов на стороне России была разбушевавшаяся стихия.

Мишелю Бургею — он родился в 1783 году — было тогда двадцать девять лет и он был капитаном конных гренадеров императорской гвардии, командиром эскадрона. Мне не надо говорить тебе, что этот отважный солдат, начав службу простым кавалеристом, добыл все свои чины лишь с помощью сабли. Каждый чин был наградой за подвиги и раны.

Совсем еще молодой человек, служивший в гвардии, то есть в элитных частях, имевший возможность приблизиться к императору Наполеону, который действительно знал его и ценил, Мишель Бургей рассчитывал, и не без основания, подняться на вершину военной иерархии, куда влекли его и ум и бесстрашие. Великолепное будущее рухнуло вмиг во время одного из ожесточенных боев. Отец воевал под командой маршала Нея в арьергарде. Это было и почетно и опасно, и отец не хотел покидать свой пост. Однажды он был окружен казаками Платова, которые имели численное преимущество. Отец не думал сдаваться и отчаянно сопротивлялся, но получил удар копьем в грудь и остался лежать на снегу. Его сочли мертвым.

— Какой храбрец! — перебил старшего брата Оторва, который слушал затаив дыхание.