— Боюсь, что здесь святые тебе не помогут. — Клэрис поспешно взяла его под руку. — Не отходи от меня, и я обещаю тебе полную безопасность.

Он так недоверчиво уставился на нее, что она улыбнулась. И с такой же улыбкой обернулась к мамашам и их подопечным.

— Нет смысла пытаться избежать этого. Придется пробиваться с боем.

Они так и сделали, упорно направляясь к дому. Но каждый ярд давался им ценой разговоров с очередной матроной, ее дочерью или племянницей, если не обеими сразу. Сначала Клэрис удивлялась сдержанности Джека, желанию оставаться как можно более отстраненным, но, немного поразмыслив, поняла, что он всячески старается не вспылить. По какой-то причине заботливые маменьки раздражали его. Что, впрочем, неудивительно — все они почему-то воображали, будто способны заставить его подчиниться своим желаниям. Для такого человека, с таким прошлым это было оскорбительно, тем более что этикет воспрещал ему реагировать так, как он этого, несомненно, хотел.

Общество однажды уже пыталось манипулировать Клэрис. Но она смогла сказать твердое «нет». Джеку это было куда труднее — высший свет не позволял джентльмену быть таким беспощадным. По крайней мере, публично.

Клэрис, разумеется, могла быть сколько угодно беспощадной, но из уважения к леди Гамильтон и имени Олтвудов она старалась играть по общепринятым правилам и отпугивала хищных мамаш только ледяными улыбками, острым как бритва языком и абсолютным отказом отпустить руку Джека. Ей запомнилась одна пара: истинная горгона и ее хорошенькая, но странно нервозная подопечная. Не из-за того, что они говорили. Из-за напряжения, сковавшего мышцы Джека при виде этих двоих.

Они потратили более получаса на то, чтобы добраться до террасы, и еще пятнадцать минут, прежде чем упасть на сиденье наемного экипажа и облегченно вздохнуть.

Клэрис искоса взглянула на Джека.

— Какой кошмар! И так бывало каждый раз, стоило тебе появиться в обществе?

Он устало откинул голову на подушки.

— Да. Говорил я тебе, что сыт по горло. И что это одна из причин моего отъезда из города.

Если бы не Джеймс, он бы ни за что не вернулся.

— Девчонка Каули. Ты уже знаком с ней?

— Да, — мрачно буркнул Джек. — Она и ее тетушка стали последней каплей.

Он в нескольких словах рассказал, как те пытались подстроить ему ловушку.

— Омерзительно! И они еще смеют самым наглым образом снова приближаться к тебе?! Жаль, что я не знала!

Джек невесело хмыкнул:

— Возможно, это даже хорошо. Ты и без того привлекаешь слишком большое внимание общества.

— Прости, — пробормотала Клэрис. — Помогая мне, ты вновь столкнулся с ненасытными гарпиями.

— Не важно, — усмехнулся он, сжимая ее руку. — Ты спасла меня. И, что самое главное, ты и незамужние милашки вращаетесь в разных кругах.

Клэрис кивнула и больше не заводила разговоров на эту тему, поразившись еще одному откровению, и пытаясь понять значение еще одной непредвиденной реакций. Своей реакции. Она была готова стереть в порошок любую женщину, которая посмеет давить на Джека, заставляя его общаться с ней и ее подопечными.

Столкнувшись со стальной решимостью Клэрис, навязчивые дамы отступали — скорее всего от смущения. Никак не могли определить, каковы их с Джеком отношения. В отличие от более разборчивых мужчин и более опытных светских львиц большинство матрон считали ее безнадежной старой девой. Поэтому вновь пыталась очаровать Джека, который вовсе этого не хотел. Но ее поразил собственный отклик на их агрессивность. Оклик, выбивший ее из колеи.