Потом я долго ругала себя за трусость и мечтала о новой встрече с Никитой несколько месяцев. У меня было оправдание: мне тогда исполнилось двенадцать, и я хотела, чтобы у нас с мамой появилась настоящая семья, а у меня – братья или сестры. В моем случае брат был один, и жил он в другом городе.

К следующему визиту Никиты к отцу мои мечты так и не развеялись. Я тогда решила исправить оплошность со знакомством и подошла к нему первая: выбежала на крыльцо дома, споткнулась и едва не сбила Ника с ног. Наверное, только благодаря силе и умению брата балансировать, мы тогда с этого крыльца не улетели. Потому что хрупким подростком я не была. Но когда я на долю секунды оказалась в его объятиях, из меня повторно выбило весь воздух, а от прикосновения ткани пиджака к щеке и аромата мужского парфюма закружилась голова и подкосились колени. Не знаю, из-за чего мне стало более стыдно: от собственной неуклюжести или реакции на его прикосновения.

– Ты кто? – лениво спросил Никита, отодвинув меня и поставив на ступеньку ниже.

Я так долго готовила эту фразу, что выдала ее без запинки:

– Я твоя сестра.

Скептически меня оглядев, выдал он:

– У меня нет сестер, детка.

– Теперь есть, – нашлась с ответом я. – Я.

За смелость (хотя скорее за глупость) меня удостоили пристальным взглядом. Казалось, он просканировал меня от макушки до пальчиков ног, которые не скрывали старые резиновые шлепанцы. Темно-рыжие кудри, с которыми не справлялась ни одна расческа, круглое веснушчатое лицо и пухлую фигуру. И озвучил свой приговор:

– Ошибаешься.

Ник шагнул в дом, тем самым показывая, что разговор закончен. И мне бы тогда остановиться, поверить этому не мальчику, но мужчине. Проблема была в том, что я с детства отличалась целеустремленностью и препятствия меня не пугали. Поэтому в тот момент решила, что сделаю все, чтобы понравиться Омельчину.

За что потом очень сильно поплатилась. И о чем очень-очень хотела бы забыть.

В общем, сейчас нас ничего не связывает. Пусть так и остается.

Но какого он здесь забыл?

– Я бы на твоем месте дверь не открывала, – предлагаю я. Потому что Никита – последний, кого мне хочется сейчас видеть в моей новой жизни. Более того, я не собираюсь с ним видеться в принципе.

– Думаешь, его это остановит? – хмурится Катя.

– Его время стоит дорого, так что вполне вероятно, что Ник свалит минут через пять. Хотя ты можешь сказать, что меня здесь нет.

Подруга поджимает губы:

– Вет, я уже впустила Омельчина в подъезд и сказала, что ты тут.

Если бы у меня была машина времени, я бы прыгнула в нее и отмотала время назад, чтобы не позволить Емцевой нажать эту клятую кнопку домофона. Но такой машины у меня нет, зато есть сводный брат за дверью. Поэтому я бросаю на Катю яростный взгляд, поднимаюсь и решительно направляюсь к выходу. И по пути готова мысленно надавать себе оплеух. Потому что прошло то время, когда я была готова бежать за Ником на край света.

Но готова ли я встретиться с ним лицом к лицу?

«Готова!» – рычит чувство собственного достоинства. В конце концов, моя сопливая юношеская влюбленность прошла, я теперь девочка взрослая и даже одна в большом городе. Мне все по плечу!

Поэтому я быстро поворачиваю ключи в замке и резче, чем собиралась, открываю дверь.

Омельчин стоит на лестничной клетке и вертит солнцезащитные очки в руках.