Вопрос меня встряхивает.

– Не твое дело, – огрызаюсь я, подныриваю под его руку и оказываюсь на свободе.

– Видишь ли, теперь мое, – с видимым сожалением заявляет Омельчин. – Ты теперь мое дело, Елизавета. Отец попросил доставить тебя домой. Так что будь хорошей взрослой девочкой, собери вещи, и я отвезу тебя в аэропорт.

– У тебя проблемы со слухом?

Даже удивительно, что получается спросить спокойно, потому что в груди словно разожгли костер из злости и раздражения. Потому что это не смешно. Совсем.

– Скажи отчиму, что не нашел меня. Москва большая.

– Но я тебя нашел.

Он прищуривается и складывает руки на груди, отчего рубашка сильнее натягивается на широких плечах, а я понимаю, что в моем личном пространстве сейчас слишком много Омельчина.

– И что дальше? Потащишь за волосы?

– Интересная у тебя фантазия, взрослая девочка, но я предпочитаю «таскать» женщин за волосы в другом контексте. – И пока мои щеки не начали гореть от нарисованной сводным братцем картинки, добавляет: – А с тобой мы можем просто договориться.

Вид у Ника настолько непрошибаемый, что сразу видно: он не просто привык договариваться. Он привык договариваться на максимально выгодных ему условиях. Его насмешливый взгляд будто говорит: «У всех есть цена, так просто назови свою». Тем приятнее его разочаровывать. Но я не тороплюсь с ответом, делаю вид, что раздумываю и прикусываю нижнюю губу, чтобы сразу не послать его на три буквы.

– И что же ты можешь мне дать?

– Чего ты хочешь?

Я подаюсь вперед, едва не касаясь грудью его груди и смахиваю с мужского плеча невидимую пылинку. Хотя спорю на последние трусы, на таких, как он, даже пыль не садится!

– Тебя, – с придыханием шепчу я, поднимая на него невинный взгляд, – хочу тебя на всю ночь.

Темно-серые глаза распахиваются так широко, что я только сейчас замечаю графитовый ободок на радужке. Едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

1:0 в мою пользу!

– Нет? – быстро интересуюсь я, пока он не пришел в себя и удерживаюсь от шпильки: – Или на всю ночь тебя не хватит? Возраст и все такое. Тогда нам говорить не о чем.

Мой план прост: быстро открыть двери и так же быстро прошмыгнуть в Катькину квартиру. Но эффект неожиданности проходит раньше, чем я воплощаю план в жизнь. Успеваю только повернуться к нему спиной, как Никита толкает меня вперед. Дверь захлопывается с легким щелчком, а я оказываюсь зажатой между ней и Омельчиным.

– Во-первых, взрослая девочка, я старше тебя лишь на десять лет, – напоминает он. – И то, на что я способен в постели, не идет ни в какое сравнение с теми сопляками, с которыми, судя по всему, имела дело ты.

– Это мечты? – интересуюсь я и пытаюсь вывернуться, но добиваюсь лишь того, что меня теснее прижимают к себе.

– Констатация факта. Иначе бы ты сто раз подумала, прежде чем дразнить мужчину.

От его слов по спине бегут мурашки.

– Во-вторых, не лезь в игры, правила которых не знаешь. Взрослые игры. Потому что проиграешь наверняка.

– Отпусти меня.

– Уже передумала?

Отодвинуть Ника никак не получается, и повернуть голову тоже. С ужасом понимаю, что наваждение, от которого я страдала несколько лет, никуда не делось. И вместо того, чтобы вырываться, мне хочется… дразнить его. Снова и снова. Податься назад и потереться о пах ягодицами, чтобы… Чтобы – что?

Черт, о чем я вообще думаю?!

Я дергаюсь, стараясь вывернуться из захвата, но Никита неожиданно первым отпускает меня и делает шаг назад.

– Ты для меня староват, – замечаю я.