Макс встряхнул мою ладонь, заставляя ку­лак разжаться.

— То, что было раньше, не считается! — словно завершил он разговор.

Как? И все? Я что-то пропустила?

— Ты чего-то боишься?

Мой вопрос попал в точку. Макс отвел глаза.

— Нет, не боюсь, я готов контролировать себя. Но пока не знаю, насколько тебе это надо.

— Перестань думать за меня! — Мне следо­вало бы обидеться, но я была слишком уставшей, чтобы затевать ссору. Да и как можно ссориться со спокойным человеком? Никакого интереса! Ни тарелки в стену покидать, ни подушку кому-нибудь на голову опустить.

— Извини, не прав.

Макс снова взял мою руку. — Я настолько сжился с тобой, что начинаю тебя воспринимать как часть себя. Мне всегда кажется, что я поступаю верно, ведь так легко все просчитать, сделать как надо. Но с то­бой мое «верно» почему-то не всегда срабатывает.

— Зато вместе у нас хорошо все получается — я устроилась головой на его коленях. — Хочу быть только с тобой.

— Для полного счастья надо, чтобы ты вы­здоровела.

Макс провел рукой по моим волосам, задер­жал ладонь на лбу. Как же это было приятно… Так бы лежать и лежать и ни о чем не думать. Макс помолчал, играя прядью моих волос.

— Знаешь, откуда этот зверь? — кивнул он на шкуру медведя.

Вопрос был неожиданный. Я даже привста­ла, чтобы бросить взгляд на вздыбленный ко­ричневый затылок медведя. Мы разве встреча­лись? В зоопарке? Вроде бы знакомых медведей у меня не было.

— С Алтая, — предположила я, зная, что Макс любит эти горы.

Но он отрицательно покачал головой. Инте­ресно было смотреть на него снизу вверх. Ост­рый подбородок, мягкая линия шеи, тонкая гра­ница носа.

— Из Германии. Точно такая же шкура ле­жала в прихожей моего дома в Берлине, когда я был человеком. В детстве я боялся оскаленных зубов зверя и специально бегал по ночам вниз — тренировал волю.

Я приподнялась, чтобы еще раз с уважением посмотреть на шкуру. Выходит, все предметы в мастерской находятся там не просто так.

— Воля сломалась первой? — Мне хотелось чтобы он улыбнулся. Чтобы перестал пугать ме­ня загадками.

— Я вырос, — совершенно серьезно произ­нес Макс. — И теперь медвежья шкура напоми­нает мне, что со всем можно справиться. Начиная с собственных страхов и заканчивая любой проблемой.

Я потянулась, чтобы поцеловать его, но он в последнее мгновение задержал меня.

— Разреши мне убедить твоих родителей, что с тобой все хорошо. Тебе надо уехать.

— В Москву? — Я села, подобрав ноги. Тело заныло, требуя немедленного покоя — чтобы я сейчас же легла и укуталась в одеяло, но пока рано.

— В Москву? — Макс поднял на меня глаза. Они были небесно-прозрачны. — Почему в Мо­скву? Олег?

Я закрыла глаза. Зачем кивать, Макс и так обо всем догадался.

— Мне, как обычно, грозит опасность, довольно хмыкнула я. Как все далеко и неваж­но, когда я здесь. Когда я не одна. — И опас­ность называется так — Смотрители.

— Я порву его на части! — зло рыкнул Макс.

—  Олег сказал, что начинается охота на Кат­рин. Что это значит?

— Ничего не значит. Считай, что ее больше не существует. — Макс соединил ладони, пере­плел пальцы, как будто отгородился от меня за­борчиком.

— Они ее найдут?

Макс на секунду замер, прислушиваясь к окружающей тишине.

— Катрин сама виновата. Хотела быть звез­дой — и стала ею. После вечеринки Эдгар ее при­говорил. Не сегодня-завтра она будет у Смотри­телей.

— Как жестоко!

Макс вскинул на меня глаза, мгновение смот­рел, а потом стремительно приблизился, про­шептал:

— Ты удивительная… Только ты можешь за­щищать вампиров.