— Да, да, — закивала я, поднимая пудовую руку. Почему он ушел? Почему перестал цело­вать меня?

— Я не дам тебе умереть!

Я распахнула глаза. Что-то в его словах было неправильно.

— Вроде пока рановато, — ответила я, чув­ствуя, с какой неохотой шевелятся в моей голо­ве мозги. Приступ проходил, уплывал вдаль, уно­ся моих призраков на ссутуленных плечах. — Все хорошо.

— Хорошо?

Его голос заставил меня окончательно про­снуться. Макс сидел рядом со мной на шкуре и смотрел в пол. Не любила я такой его взгляд. Отсутствующий. Вроде бы Макс здесь, а на са­мом деле очень далеко отсюда. Или переговари­вается с кем-то. Или вспоминает что-то.

— Ты знаешь про Катрин?

Я склонилась, чтобы заглянуть ему в лицо. Взяла его руку, по­терлась щекой о мягкую ладонь. Рука мягко вы­скользнула, холодный палец прикоснулся к губам.

— Тише…

— Почему? — вывернулась я из-под его ру­ки. Встретилась с внимательным взглядом, по­тупилась. Почувствовала — есть какая-то недо­говоренность, что-то, чего я не заметила.

— Ты сама не понимаешь… — О! Как раз это я отлично понимала. Но он не дал мне и слова произнести. Взял обе мои ла­дони в свои, и я заметила, как мелко подрагива­ют его пальцы.

— Что с тобой? — прошептала я, не в силах оторвать взгляда от тонких белых рук. Вампир взволнован?

— Видишь, как ты сильно изменила меня?

— Ты начал чувствовать?

— Нет, я теперь каждую минуту жду подвоха.

— Так в чем дело? Где-то поблизости Катрин?

— Забудь о ней! Многие вампиры живут свои­ми потребностями — еда, удовлетворение желаний. Редко в ком остались отголоски прежней жизни.

Я открыла рот, но промолчала.

— Я не собираюсь оправдываться. — Макс склонился надо мной. — Все, что было в моей жизни, — было, отказываться от этого я не буду…

«Спокойно, спокойно!» — хотела я приказать своему сердцу. Оно вдруг затрепыхало, напоми­ная о себе. Или как Макс говорит: «Тише… ти­ше…» Какая-то я сегодня нервная, готова вспых­нуть от каждого слова. Что Макс имеет в виду? Он много кого убивал? У него было много женщин?

— Неправильно ты подумала, — улыбнулся мне в глаза Макс.

— Я? Подумала? Когда успела? — И, схватив­шись за покрасневшую щеку, догадалась — по­думала. Подумала о многом. Кто бы сомневался, что Макс, при всем его опыте и красоте, знает и эту сторону жизни. Одна я… все еще…

Но поче­му-то у меня не получалось представить его в роли любовника с другой. Наши отношения до сего момента настолько не предполагали чего-то большего, чем попытка выжить, что насту­пившее спокойствие скорее удивляло, чем радо­вало. А разговор — тем более.

— Мой донжуанский список не простирает­ся на двадцать томов. — Макса заметно радовала моя растерянность.

— Пяти томов будет достаточно, — пробор­мотала я.

Мне захотелось немедленно закопаться куда-нибудь, спрятать голову, рас­твориться в воздухе. Я сама мечтала не только о поцелуях, но говорить об этом мне казалось не­выносимым.

— Ты знаешь, что сделать, чтобы я навсегда осталась твоей, — сквозь стиснутые зубы пробор­мотала я.

Если я сейчас себя не пересилю, то не смогу с ним говорить об этом никогда. А погово­рить надо. Время пришло. Он должен стать моим первым мужчиной. Сейчас, пока у нас появилась редкая пауза, короткая передышка. Ведь никто не знает, что будет завтра. Что будет через час.

От волнения я не могла уследить за уровнем голоса — от громкого вскрика переходила на приглушенный шепот, пугалась того, что гово­рю так тихо, и снова начинала кричать.