Статья была злой, слюна автора, казалось, капала и шипела на раскаленной от ненависти клавиатуре. Безобидные буквы стали отточенными и колючими, словно штыки на параде красноармейцев, и периодически вонзались в самое сердце Вадима. Особенно когда С. Волков собирал из них такие слова, как «самозванка», «авантюристка» и «мошенница».

Далекий от понимания основ хейтерства и черного пиара, хирург сначала взвился, а потом с ужасом подумал о возможной правдивости этого пасквиля. Так куча испражнений в общественном месте может нивелировать красоту солнечного дня и роскошь древней архитектуры.

Вадик представил лицо Маргариты, читающей эти строки, и взмолился, чтобы поклеп прошел мимо нее. Но Бог не услышал. Не успела Маргоша продрать глаза – она уже не спешила на работу и назначала редкие сеансы на вторую половину дня, – как получила сообщение коллеги-психологини со ссылкой на С. Волкова и подписью: «Марго, почему этот хер так взбесился? Чем ты ему насолила?»

Изучая вязкий, мерзкий текст на утреннем унитазе, Маргоша вскипела и в отчаянии швырнула об пол фарфоровый стакан с зубными щетками.

Статья была явно заказной, но откуда росли ноги, Маргарита не понимала. Пока собирала на полу осколки и оттирала пятна пасты, телефон «блымкнул» еще несколько раз: друзья и знакомые спешили познакомить ее с разгромной публикацией.

Она сжала кулаки, фрагменты фарфора больно впились в ладонь. За завтраком сырники, приготовленные Вадимом, не лезли в горло. Кофе тяжело было глотать.

Чтобы как-то отвлечься, Марго решила съездить в торговый центр и прошвырнуться по магазинам, благо давно хотела купить Вадику ортопедическую подушку.

Пролетая без пробок по Ярославке, она внезапно скосила глаза на рекламный щит с ее портретом и анонсом выступления в рамках Европейского конгресса психологов. Стекло было разбито, глаза на плакате выколоты, над волосами баллончиком нарисованы рога, под подбородком тем же методом написано слово «сучара».

Марго резко затормозила, ударившись об руль. В задний бампер с глухим звуком врезалась машина такси. Выскочивший таджик отчаянно стучал ей в закрытое окно, изо рта вместе со слюнями летел исковерканный русский мат.

Чаша терпения переполнилась. Марго приспустила стекло и отрешенно протянула таджику страховку. Пока он звонил куда-то, оформляя ДТП, к горлу подступила тошнота, и, еле успев открыть водительскую дверь, Маргоша подавилась мучительной рвотой.

Таксист сменил гнев на восхищение:

– Такой красив девушк, зачэм так ездит, сидел бы дом, ждал муж, – полил ей на руки водой из бутылки и убрал с лица белокурые пряди.

– Все нормально, джигит, – сказала она измученно, вытирая лицо, – давай оформляй бумаги, не тяни кота за хвост.

Пока таксист возился, Маргарита пыталась восстановить причинно-следственные связи. Проблемы на работе, бесспорно, начались с беременности. Она вдруг возненавидела этого червяка на ультразвуковых фото, из-за которого пришлось расстаться с публичностью.

На мгновенье ей захотелось проснуться в привычном, любящем ее мире, без тошноты, без вечно встревоженных Вадиминых глаз, и понять, что ребенок – это просто сон. В конце концов, сорок лет она жила без него и проживет еще столько же. В мозгу всплыло лицо мужа, перекошенное от боли.

– Но ты же сам впал в депрессию, когда чуть не лишился работы! – в голос закричала она.