Дина, как и грезилось Адаму, оказалась невероятно сладкой, будто жила внутри медовых сот и мед являлся частью ее морфологии. Адам, напротив, горько-соленый, с металлическим вкусом прочности и постоянства, будоражил ее воображение, щекотал язык и нервы.

Абсолютно мокрые, как новорожденные щенки, они оторвались друг от друга только тогда, когда молния ударила в липу, прошив насквозь ствол, и вышла наружу огненной лентой. Мгновенно дерево разломилось пополам, обрушив часть ветвей над головами влюбленных. Край ленты полоснул по рукам Адама, который инстинктивно обхватил голову Дины и прижал ее к груди.

Подростки оказались в шалаше из горящей древесины, но командующий грозой будто закрыл глаза на законы физики и позволил дуракам выскочить из ловушки. Вниз к Волге, к песчаному берегу возле парка, они бежали закрыв глаза, не разъединяя рук. Зачем-то с разбега прыгнули в воду, хотя плотность этой самой воды в реке и над ней была одинаковой: дождь продолжал поливать город из небесного шланга. Какой-то мужик на песке подбежал к кромке прибоя и начал махать руками и орать, заглушаемый ливнем:

– Назад, назад, придурки!

Парочка вылезла из реки, а мужик, зачем-то вцепившись клешнями в уши Адама, кричал, как оглашенный:

– Куда полез? Убьешь девчонку! Молния ударит в башку на воде!

Они снова побежали от грозы по пляжу и снова были одни на песчаном поле, а потому невидимый главком еще пару раз попытался попасть в них молнией в надежде научить тому, что прошляпили в школьной программе.

Наконец Адам повалил Дину на песок и укрыл сверху своим телом.

– Я оставила ракетку под деревом и сменку, – всполошилась теннисистка.

– Черт с ними, купим новые! – покрывал ее поцелуями Адам.

– С ума сошел? Мне же тренер эту ракетку выдал!

Асадов сел, подтянув к себе колени, и наконец осознал яркую боль в обоих предплечьях. Он поднял перед собой руки – на внутренней стороне от ладоней до локтей шли странные красно-синие ожоги, напоминающие морозный рисунок на стекле.

– Ты взял эту молнию на себя, – завороженно прошептала Дина, – ты спас мне жизнь!

Адам, распираемый одновременно мучительной болью и гордостью, соединил вместе обе руки.

– Смотри! – восхитился он. – Если читать слева направо сразу на двух руках, то получится твое имя! Д-И-Н-А!

– Дааа. – Она положила голову ему на плечо. – А можно ПИНА, или ДИХА, или ШИНА.

– Ну мы-то знаем, что это ДИНА! Даже наколку бить не надо…

Они сидели прижавшись друг к другу, как два сообщающихся сосуда, и их тепло, энергия, мысли свободно переливались из одного тела в другое, не требуя словесного сопровождения. Впереди во всех оттенках серого плескалась Волга, накатывая свинцовыми волнами на берег, разбивая пенные слюни о песок и снова втягивая их в гигантский водяной рот. Небо графитовыми нитками в технике вышивальной глади соединялось с поверхностью воды, образуя единое дымчато-пепельное полотно.

– О чем ты мечтаешь? – задумчиво спросила Дина.

– О тебе, – мгновенно отозвался Адам.