– Мамочка дорогая! – воскликнула Дина. – Разве такое бывает? Что все это значит?

– Что твоя жизнь – это теннис. А моя жизнь – это ты, – заключил Адам.

К его собственному ужасу, так все и вышло. Женившись, как только Кацман исполнилось восемнадцать, он отчетливо понял, что обречен ждать Дину из бесконечных командировок, соревнований, матчей. Обречен любить совершенно противоположного себе человека – по образу мыслей, по мироощущению, по размаху затей и поступков.

Да, именно размахом они и отличались. В своей тонкой ювелирной работе – Адам унаследовал-таки мастерскую отца – он совершал микроскопические движения, осечка на долю миллиметра означала крах, порчу изделия. А она размахивала своей ракеткой на полный разворот плеча, порхала, крутилась, носилась по стадиону – и чем шире была амплитуда размаха, тем бо́льшие высоты она покоряла.

В быту картина повторялась. Если он любил мелко накрошенные салаты и супы, то она рубала овощи словно шашкой, проглатывала глыбы картошки, монолиты помидор и бруски огурцов на лету, под телефонные разговоры, не придавая особого значения вкусу. Если он смотрел фильм и наслаждался нюансами актерской игры, диалогов, костюмов, деталями трюков, то она запоминала только главное действие: «Он ее любил, она ушла». Все. Обсуждать было нечего, Дина не помнила подробностей. Если они шли в магазин, он тяготел к элегантным женственным платьям, кружевам, сложному крою, тонко выведенным листочкам. Она же выбирала простые фасоны, бесхитростные, безликие, с минимум декора и какой-либо души. Если он делал ей колечко или подвесочку с филигранным нестандартным плетением и уникальной закрепкой камня, она шершавила его пальцами и восклицала:

– Что-то мешает, Адик. Убери все лишнее к черту!

То, что Адаму казалось сутью, душой, отличительной черточкой, изюминкой, для Дины было лишним. Это выматывало, вымораживало, отнимало силы.

Адам не мог разложить Динину простоту на молекулы. Она не замечает деталей, потому что дура? Или потому что гений?

В этих мыслях и противоречиях проходила жизнь. Детей Дина не хотела – не понимала, как всунуть их в промежутки между тренировками. Общих походов в кино и театры становилось все меньше, говорить за ужином было не о чем. Его не интересовали геймы и сеты, ее – пайки и гравировки.

Единственная тема – Тибет – со временем замылилась, не имея подпитки: до повально доступного интернета и рейсов в Катманду оставалось еще четверть века. Совместная жизнь, благословленная бандитом Валерой и опечатанная молнией на Адаминых руках, дала пробоину в днище и неспешно, но уверенно шла ко дну.

Глава 17

Измена

Изготовление перстня с необычным камнем вдохнуло в Адама Ивановича вторую жизнь. Уже давно клиенты не заказывали изделий с нуля, годами он паял цепочки, увеличивал-уменьшал колечки, восстанавливал потерянные детали. Никакого творчества, сплошная рутина.

Здесь же душа отозвалась на все: на чернявого Вадима с простым, но приятным лицом – Адам чувствовал в людях божью искру, – на уникальный бриллиант со странной фигурой внутри, на фразу, почему-то кольнувшую прямо в сердце: «Он существует. Не требуй доказательств».