Дин потер шею ладонью:

— Что же ты, малышка?

— А у меня ничего и никого нет, — ответила я. — Мне остается только сдаться и молить Мастера-Всеустроителя о снисхождении, как и подобает истинной рационалистке.

— И это правда то, чего ты хочешь?

Тропа сделала поворот и принялась взбираться по склону обратно к Грейстоуну. Идти в гору оказалось куда дольше, да и туман уже ждал нас с распростертыми объятиями.

— Нет… — Я пнула ногой камень. — Конечно, я этого не хочу, Дин. Мне очень хотелось бы верить, что я способна на вещи, которые и не снились обычной девушке. Способна спасти брата, как героиня какой-нибудь книжки. Но книги не имеют ничего общего с реальностью. А реальность — это прокторы, которые рано или поздно нас найдут.

— Ты боишься? — спокойно спросил Дин.

— Ну разумеется, боюсь! — всплеснула я руками. — А ты что, нет?

— По-моему, есть вещи хуже, чем угодить в тюрьму за ересь, — ответил Дин. — Гораздо хуже. И одна из них — бояться до такой степени, чтобы только сидеть и ждать, пока тебя поймают. — Остановившись, он взял меня за плечи. — Из всех моих знакомых ты первая, кто не стал бы так делать, Аойфе. Не разочаровывай меня теперь. Пожалуйста.

Туман сомкнулся, и на мгновение мы остались в нем только вдвоем, Дин и я. Кивнуть, обещая, заставить улыбку вновь заиграть на его губах, казалось в этот момент очень легко. Ведь я и вправду верила отцу. И желала, больше всего на свете, не возвращаться к той жизни, что осталась в Лавкрафте.

— Не буду, — сказала я. — Я не сдамся. Даю тебе слово.

Даже если это означало пожертвовать всем. Я слишком далеко зашла, чтобы оглядываться назад.

24

Кладбище внизу

Дин отправился в гостиную покрутить эфирник, а я опять вернулась в библиотеку. У меня не было ни малейшего желания вчитываться в дневники отца или беседовать с ним самим, я просто не находила себе места и не знала, чем себя занять; книги же меня всегда успокаивали. Как минимум, они помогут мне забыться на несколько часов, убежать ненадолго от того, на что я дала согласие Народу. Если, конечно, Тремейн попросту не утащит меня в Землю Шипов, где я исчезну, как исчезли отец и Конрад, только потому, что мне не удастся овладеть своим Даром.

— Ты какая-то грустная.

Оторвавшись от полки с книгами по истории, я увидела Кэла, взъерошенного, руки в карманах. Он выглядел таким обычным, что я чуть не расплакалась. Я растеряла все это меньше чем за неделю. Из-за Народа, прокторов или некровируса, пробуждавшегося у меня в крови с подходом шестнадцатилетия, — неважно. Та моя, прежняя, жизнь, в которой был Кэл, кончилась.

— Со мной все в порядке. — Я постаралась изобразить залихватскую улыбку. Кэл покачал головой.

— Для девчонки врешь ты неплохо, но меня тебе не обмануть. Что стряслось?

— Ничего, что можно было бы поправить. — Я вытащила одну из книг. «История рациональной мысли» с кучей комментариев. Том лежал у меня в руках бесполезной глыбой, какой я ощущала сейчас свое тело и разум.

— Это из-за Дина? Он тебе что-то сделал? Ну я ему покажу. — Кэл бросился к двери. — Пусть он сильнее и у него нож…

— Кэл, остановись. — Я положила книгу на стол и шагнула к нему. — Дин здесь ни при чем.