– Откуда ты знаешь? Я ничего такого не вижу, – созналась в собственной некомпетентности Колетт.

– Цвет не очень насыщенный. – Оливье поставил бокал на стол.

Колетт последовала его примеру.

Он налил немного вина в два других бокала. Колетт дала себе слово ничему не удивляться. А если и удивляться, то молча.

Оливье протянул ей новый бокал.

– Сделай выдох и понюхай вино. Это называется «первый нос».

Колетт хихикнула, но понюхала вино.

– Под действием кислорода характер летучих веществ быстро меняется. – Оливье покрутил бокал и снова понюхал вино.

– «Второй нос»? – с улыбкой спросила Колетт.

– Угадала. Чувствуешь, вино «раскрывается»?

– Когда же мы наконец?..

– Немного терпения, дорогая. Чем дольше чего-нибудь желаешь, тем больше удовольствия получаешь при обретении, не так ли? – Оливье заглянул в ее глаза.

О чем он говорит? Только ли о вине? – подумала Колетт.

– Набери немного вина в рот, только не вздумай глотать… первое ощущение во рту называется «атакой». Пожуй вино, покрути его во рту, омой десны, язык, внутреннюю поверхность щек. Сосредоточься на ощущениях, которые вызывает вино, согреваясь и «расцветая» во рту. Будоражащее ощущение, не так ли? Почти как сексуальное возбуждение… – Оливье провел рукой по ее волосам.

Колетт закрыла глаза, отдавшись чувственному удовольствию. Ее губы и язык горели, как от жарких страстных поцелуев. Тело звенело, наполняясь музыкой…

– А теперь можешь проглотить, – прозвучал финальным аккордом голос Оливье.

– Восхитительно… – прошептала Колетт, открыв глаза.

Помутневший взгляд Оливье красноречиво свидетельствовал о том, что и ему передалось желание, охватившее ее естество минуту назад.

– Спасибо.

– За что?

– За наслаждение, которое ты мне подарил. – Колетт коснулась губами его губ, ощутив терпкий привкус вина.

Ее язык проделал тот же путь, что и вино. Пробежался по деснам, языку, зубам, опьяняя не меньше, чем элитный напиток. Колетт едва нашла в себе силы оторваться от губ Оливье. Он разочарованно вздохнул.

– Ты все еще его любишь?

– Кого?

О ком вообще может идти речь, подумала Колетт, кроме нас с Оливье? Мы вдвоем в целом мире. И – о ужас! – похоже, я влюбилась в своего доктора.

– Жан-Пьера.

– Нет.

– Тогда почему ты не хочешь отдаться страсти? Я ведь чувствую, что ты себя сдерживаешь.

– Оливье, мы не можем быть вместе… я… я не могу ходить… все так быстро…

– Может быть, ты из любви к Жан-Пьеру отвергла его помощь и любовь? Не хочешь причинять ему страданий? Так, Колетт?

– Нет, не так. Я никогда его не любила по-настоящему. Да и он, думаю, тоже. Просто он чувствует вину за аварию.

– А ты? Ты тоже считаешь, что он виноват?

– Нет. Мы оба затеяли ссору. Если бы за рулем была я, то, возможно, случилось бы то же самое.

– Но за рулем была не ты, а Жан-Пьер.

– Оливье, к чему весь этот разговор?

– Колетт, попытайся вспомнить, как все произошло. Может быть, ты подсознательно не можешь простить Жан-Пьера… Я хочу это знать… мне важно… – Оливье с трудом подбирал слова, запинаясь и делая минутные паузы между вопросами.

Колетт закрыла глаза и попыталась восстановить картину страшных событий.