Когда вертолет начал снижаться, он скомандовал пилоту «Свет!», и озарилось лучами прожекторов заснеженное редколесье, по которому метнулась серая стая.

Натали ахнула:

— Волки?

— Их ближайшие родственники! Любимые мои звери, — с самодовольством ответил не очень трезвый генерал.

Винты вертолета еще не остановились, а Лапшин уже вел Натали, согнувшуюся под вьюгой и ветром, к своему убежищу.

Там было светло и уютно. Ей вспомнились тщательно охраняемые владения Джефферсона Джервиса и зеленые лужайки в поместье супруги Грега Стюарта посреди переполненного людьми Нью-Йорка. Изоляция от суетного мира — вот признак элиты, всегда и везде, во все века и во всех странах.

Александр Лапшин тут же наполнил два высоких граненых стакана прозрачной ледяной жидкостью. Рука его подрагивала, и горлышко графина чуть позвякивало о края хрустальных стаканов.

— Водка? — поинтересовалась Натали.

— Да. Вы что-нибудь имеете против? — агрессивно спросил генерал.

— Нет, ничего… — ответила вежливо Натали, принимая из его пальцев стакан.

— Залпом! — потребовал Лапшин. — У нас так заведено: первую залпом.

Натали выпила жидкость настолько холодную, что она не имела ни запаха, ни вкуса. Только горло ее обожгло огнем. Она надеялась, что Уоллес не шутил, говоря о том, что, если выпить залпом, она меньше пьянит, чем когда ее пьют маленькими глотками на западный манер.

Александр тут же вновь наполнил до краев пустые стаканы. Он жадно жевал бутерброд, молча указывая пальцем на сервированный стол, предлагая и Натали выбрать себе закуску. Золотистые от жира кусочки прозрачной рыбы были разложены на тарелках, икра, копченое мясо, нарезанное щедрыми ломтями, спелые груши и виноград, действительно напоминающий дамские пальчики, — все это радовало взор и вызывало аппетит.

— Наша армия на самообеспечении. От колхозов и совхозов не дождешься нормальной еды, необходимой солдатам.

— И ваши солдаты едят подобную пищу?

— Солдату положен свой рацион. Поэтому каждый солдат мечтает стать генералом. На честолюбии держится армейская доблесть.

— Я думаю, Горбачев поморщился бы, увидев, как мы здесь проводим время, — рискнула пошутить Натали. — Он ведь за трезвый образ жизни.

— Постановления пишутся для рядовых, а не для командиров. Пусть рабочие и крестьяне мнут себе бока в очередях за выделенной им бутылкой. Он только множит ненависть и презрение к себе в народе.

— Он борется против привилегий и роскоши.

— Мы здесь не роскошествуем. Это экспериментальное хозяйство Советской Армии по самообеспечению. Здесь каждый сыт, пьян и нос в табаке! Таких хозяйств множество в ведении Министерства обороны. Вам будет интересно лицезреть, как мы разводим норок? Могу предложить экскурсию по заснеженным полям. На тройке лошадей. «Гайда тройка! Снег клубится у коней из-под копыт!»

— Не считайте меня занудой, но я хочу докопаться до сути вещей. Только лишь армейский порядок может сделать Россию счастливой?

— Без сомнения! — Александр молча вышел в соседнюю комнату и тут же вернулся, вытолкнув сапогом на ковер сверкающий лаком и хромированной окантовкой пылесос. Он включил его и стал водить щеткой по роскошным коврам, застилающим комнату. Пылесос, яростно гудя, втянул в себя содержимое пепельницы. Натали была уверена, что эта мощная машина втянет и ее самую, если хозяин того пожелает.

— Там что, установлен танковый двигатель?

— Почти угадали, — усмехнулся Александр. — Это продукт конверсии наших ракетных заводов.