Натали сделала вид, что оценила его шутку.

— Слишком много шума! — сказала она.

— Ученые подумают, как его уменьшить. На то им даны мозги, которые мы оплачиваем. Тот, кто хорошо работает, тот и неплохо кушает.

— А кто оценивает качество работы?

— Специалисты, такие, как я. Я, например, специалист по танкам.

— Я думала, по вертолетам, — съязвила Натали, вспомнив ночной полет от Кремля над Москвой.

— Вертолет в наше время — это тот же танк, только летающий. Афганская война доказала это.

— Что-то здесь не пахнет коммунизмом по Марксу и Ленину.

— Они были евреи, а мы русские. Мы привыкли брать крепости штурмом, а не осаждать их.

Его взгляд был красноречив. Он готовился к штурму «крепости». Натали предупредила его на случай, если он проявит излишнюю агрессивность:

— Я привыкла бывать на приемах и выслушивать монологи. Это моя работа.

— Коммерция? Торговля?

— Я еще и финансист в прошлом. До встречи с Уоллесом.

— Он научил вас, как развязывать языки. Я это понял, но мне наплевать, кому и что вы передадите. — Александр в одиночку выпил свой стакан водки. Новая порция алкоголя повергла его в мрачное настроение.

— Вы хотели показать мне норок. Ваш питомник.

— Не думаю, что вам это интересно. Вы их навидались достаточно.

— Только в виде шкурок. Выдубленных и подготовленных к шитью. И никогда живьем.

— Сейчас темно. Слишком темно… на дворе, — повторил он зловеще. — И холодно, и голодно. Голод — не тетка, есть у нас такая поговорка!

— Вы лишили меня кремлевской трапезы.

— Я вас накормлю.

Его сильные пальцы впились в руку Натали. Он провел ее через анфиладу низеньких темных комнат и усадил за уже накрытый на двоих стол. В камине жарко горели дрова. Отблески огня отражались в хрустале и серебре столовых приборов.

— Ваши военные еще не изобрели скатерть-самобранку?

— Пока нет. Зато у нас есть Надежда, Надя — единственная и неповторимая.

Колыхая широкими бедрами, вплыла Надя, обтянутая военной формой. Впереди своего выдающегося бюста, достойного премии на конкурсе «Мисс Мира», она несла поднос с горячими яствами.

— Госпожа Невская специально приехала из Америки, чтобы отведать твоего супчика, Надюша. Познакомьтесь, Наталья. Вот кто кормит и поит нашу Советскую Армию.

Надя тут же залилась румянцем. Ее крепкая сильная ладонь коснулась руки Натали. Это было рукопожатие не только поварихи-служанки и не только армейской спортсменки, это было прикосновение разъяренной от ревности любовницы.

— Екатерина Великая ела суп и щи утром, днем и вечером. И потчевала ими своих фельдмаршалов. Потом, после приема у императрицы, они дома вдосталь наедались свежего мясца.

Александр, как хищник, отрывал зубами куски от жареного бифштекса.

— Наша пища вам не по вкусу? — осведомился он, заметив, что Натали только попробовала предложенные ей кушанья.

— Я наелась. Вдоволь. — Истинно русские выражения действовали на молодого Лапшина успокаивающе.

— Тогда пойдем наверх, пить кофий! Надька, подай его туда. С бренди, да получше! — Лапшин, казалось, играл роль Распутина из старых голливудских лент.

«Наверх» — означало лечь с ним в постель.